Всё началось прекрасно… пока я не увидела правду своими глазами.
Когда моя дочь Алина сообщила, что выходит замуж за мужчину на десять лет старше, мы с супругом одобрили выбор. Сергей Владимирович сразу расположил к себе — образованный, галантный, с безупречными манерами. Он очаровывал: то букеты пионов, то прогулки по Петергофу, то дорогие подарки. А когда заявил, что полностью берёт на себя организацию свадьбы — банкет в «Метрополе», платье от российского дизайнера, лучших фотографов — я едва сдержала слёзы умиления. Казалось, наша девочка нашла настоящую опору.
— У него строительный бизнес, мам, — убеждала меня Алина. — Всё стабильно, всё под контролем.
Через полгода после свадьбы Сергей привёз Алину в гости. Осмотрел нашу московскую «хрущёвку» молча. На следующий день явились замерщики. Через неделю — бригада рабочих. И вот в квартире уже сверкали французские окна, сиял свежий ремонт, даже дубовый паркет уложили.
Мы с мужем смущённо благодарили зятя, а он отмахивался: «Пустяки. Для тёщи — только лучшие». Приятно, конечно. Да и как не радоваться, когда дочь живёт в достатке, с мужем-добытчиком?
Потом родился первенец. Всё как в сказке: выписка из роддома с лимузином, кружевные конверты, профессиональная фотосессия. Мы только ахали: «Вот оно, настоящее счастье».
Через три года — второй ребёнок. Опять торжество, подарки, шампанское. Но Алина будто погасла. Тени под глазами, улыбка — через силу. Сначала списала на усталость — двое детей ведь. Но в каждом телефонном разговоре я всё явственнее слышала: дочь что-то скрывает.
Решила навестить их незваной. Приехала под вечер. Сергея не было дома. Алина встретила меня без радости, внуки возились в гостиной. Обняла их, приласкала — душа пела. А когда дети увлеклись «Ну, погоди!», осторожно спросила:
— Родная, что случилось?
Она вздрогнула, отвела взгляд, потом выдавила улыбку:
— Всё в порядке, мам. Просто утомилась.
— Ты не просто устала. Ты как тень. Я же вижу. Говори, что происходит?
Алина замерла. И тут скрипнула дверь — вернулся Сергей. Увидев меня, он едва заметно поморщился. Вроде и поцеловал руку, и комплимент сказал, но взгляд — ледяной. И тут я учуяла запах — сладкий, цветочный, явно не мужской. Шанель, кажется.
Когда он снял пиджак, на манжете мелькнуло розовое пятно — помада. Не выдержала, спросила прямо:
— Сергей Владимирович, вы точно на переговорах были?
Он замолчал. Потом выпрямился и произнёс спокойно, но с металлом в голосе:
— Ольга Михайловна, без обид, но не вмешивайтесь. Да, у меня есть женщина. Но это ерунда. Для мужчин моего круга — обычное дело. Алина в курсе. На семью это не влияет. Разводиться не собираемся. Дети, жена — всё под контролем. Я содержу, я рядом. Так что не зацикливайтесь на пустяках.
Я стиснула зубы. Алина встала и вышла, опустив голову. А он направился в душ, будто так и надо. Сердце сжалось от боли. Подошла к дочери, обняла и прошептала:
— Алиночка… неужели ты с этим смирилась? Это же унижение. Разве это семья?
Она только пожала плечами и заплакала. Без рыданий, тихо, будто слёзы лились сами. Я гладила её по волосам, не находя слов. Всё было ясно. Выбор оставался за ней. Жить с человеком, для которого счёт в Сбереке заменяет совесть. Или найти в себе силы уйти.
Она сидела в позолоченной клетке, где есть всё — кроме чести. Кроме настоящей любви, где не предают, не оправдывают подлость деньгами.
Уехала той же ночью. Дома не спала до утра. Душа болела. Хотелось увезти её с детьми. Но я знала — пока она не решится, ничего не изменится. Всё, что мне оставалось — быть рядом. Ждать. И верить, что однажды моя девочка выберет достоинство.
Ведь счастье — не в хрустальных люстрах, а в свете, который живёт внутри.
