Сегодня мне снова не спится. Решил записать в дневник свои мысли может, так станет легче разобраться в себе.
У меня двое детей. С разницей в возрасте и с разными отцами. Старшая дочка, Вера, ей уже шестнадцать. Отец Веры, мой первый муж, платит алименты и поддерживает с ней отношения. Хотя он давно женат другой женщиной, у них в семье ещё двое детей, но про Веру он не забывает раз в неделю звонит, иногда приезжает в Москву, чтобы провести с ней время.
Моему сыну повезло гораздо меньше. Два года назад мой второй супруг тяжело заболел просто за три дня сгорел и ушёл из жизни прямо в больнице. Прошло уже время, но я до сих пор иногда жду, что вот сейчас, зазвенит ключ в дверях и он войдёт, улыбнётся, пожелает мне хорошего дня. В такие моменты я весь день хожу с комком в горле.
В тот сложный период меня поддержала мама моего покойного мужа Валентина Андреевна. Я знал, как тяжело ей: мой муж был её единственным сыном. Мы держались друг за друга, много болтали по телефону, часто навещали друг друга в Санкт-Петербурге. Бесконечно вспоминали Володю, об этом болели вместе.
Был момент, когда даже думали переехать жить вместе так тяжело было одному. Но потом Валентина Андреевна передумала. За семь лет мы стали почти друзьями.
Вспоминаю, как только я ждала второго ребёнка, свекровь завела разговор о ДНК-тесте. Сказала, что видела по телевизору передачу, где мужчина растил ребёнка не своего, и только потом узнавал правду. Я сразу возмутился тогда:
Если мужчина сомневается, что это его ребёнок значит, от него толку не ждите, будет только на выходных приходить!
Свекровь меня уверила: верит, что я именно от её сына беременна. Я был уверен: после рождения сына она снова заведёт разговор о тесте, но ничего не сказала.
Прошлым летом Валентина Андреевна сильно заболела, самочувствие резко ухудшилось, почти не вставала. Мы решили, что ей лучше перебраться поближе ко мне, чтобы я мог навещать чаще. Нашли агента, выбрали для неё скромную квартиру в Подмосковье цены, конечно, кусаются, но собрали чуть больше миллиона рублей.
И вот когда свекровь попала в больницу, для оформления сделки понадобился мне её свидетельство о смерти мужа. Валентина Андреевна сама не могла поехать, и я отправился в её старую квартиру.
Перебирая бумаги, я случайно наткнулся в папке на другой документ. Это был результат генетической экспертизы. Оказалось, когда сыну было всего два месяца, Валентина Андреевна затеяла тест на отцовство. Разумеется тест подтвердил, что мой сын и есть сын её сына.
Я был потрясён. Столько лет рядом человек, который мне не верил! Долго не мог прийти в себя, потом в лоб спросил её почему? Она плакала, извинялась, признавалась, что совершила глупость и искренне жалеет. Но я всё равно ощущаю предательство. Столько лет молчания, и теперь уже никуда не деться от этого осадка.
Теперь вот думаю: помогать или нет? По-человечески понимаю, что кроме меня у неё никого нет. Не хочу лишать сына бабушки, не хочу становиться равнодушным чужим человеком, да и совесть не позволит. Буду поддерживать, сколько смогу. Но между нами теперь не будет уже прежнего тепла и доверия, осадок останется навсегда.
В конце концов, жизнь учит нас прощать, даже когда горько ведь мы все несовершенны, и без поддержки друг другу не выжить.
