Полагал, что стал настоящим мужиком…
Пока Катерина рассчитывалась за покупки, я стоял в сторонке. Когда же она начала паковать продукты, я и вовсе вышел на улицу покурить. Катя вышла из магазина и подошла ко мне, затягиваясь.
— Дмитрий, возьми пакеты, — попросила она, протягивая мне две огромные сумки.
Я посмотрел на нее, словно меня вынуждали к преступлению, и искренне удивился:
— А тебе зачем?
Жена опешила, не зная что ответить. Что значило это “тебе зачем”? Нормальный мужик всегда подсобит с тяжестями. Не дело, когда женщина пыхтит под ношей, а мужчина рядом гуляет, руки в карманах.
— Дима, они же тяжеленные! — проговорила она.
— И что? — уперся я.
Видел, что Катя закипает, но из принципа не желал брать сумки. Я быстрым шагом двинулся вперед, зная, что она не поспеет. “Взять сумки?! Я что, холоп?! Или подкаблучник?! Я — хозяин! Сам решаю, носить их или нет! Ничего, сама донесет, не лопнет!” — вихрем неслось в голове. Настроение такое было — супругу проучить.
— Митя, куда ты?! Пакеты возьми! — крикнула она следом, голос дрожал.
Сумки и правда были неподъемными. Я-то знал — сам набрал тележку под завязку. До дома рукой подать, минуты три. Но с такой ношей путь кажется бесконечным.
Катя шла следом, едва сдерживая слезы. Она еще надеялась, что я пошутил и вот-вот вернусь. Но нет — я удалялся, не оглядываясь. Хотелось бросить эти пакеты, будто загипнотизированная, она тащила их.
Дойдя до подъезда, плюхнулась на лавочку, дальше ни шагу. Хотелось реветь от обиды и усталости, но слезы заперла внутри — плакать на людях стыдно. Проглотить эту колкость не могла — я не просто обидел, я ее унизил. А ведь до свадьбы был галантен… Он понимал, что делает. Делал осознанно.
— Здравствуй, Катюша! — голос соседки вырвал ее из мыслей.
— Здравствуйте, баба Маша, — ответила Анна Петровна.
Баба Маша, она же Мария Ивановна, жила этажом ниже. Дружила с Катиной бабушкой, покуда та жила. Катя росла у нее на глазах и любила, как родную. После бабушкиной смерти, когда навалились первые житейские трудности, старушка всегда помогала. Больше некому было — мать Анны жила в другом городе с новой семьей, отца она не знала. Близким человеком была только бабушка, а теперь — баба Маша.
Катя без раздумий решила отдать ей все продукты. Не зря же несла. Пенсия у Анфиси Григорьевны крошечная, и Катя старалась баловать старушку деликатесами.
— Пойдемте, баб Маш, я вас провожу, — Анна напряглась, снова взяв тяжеленные сумки.
Поднявшись в квартиру соседки, Катя оставила пакеты, сказав, что все — Анфисе Григорьевне. Увидев шпроты, сайру, консервированные персики и другое, чего она не покупала годами, баба Маша так растрогалась, что Катя смутилась — мало часто радует старушку. Поцеловавшись на прощание, Анна поднялась к себе.
Едва переступила порог, я вышел из кухни, закусывая на ходу.
— А сумки-то где? — спросил я буднично.
— Какие сумки? — Анна ответила тем же тоном. — Те, что ты помог донести?
— Да ладно тебе, обиделась, что ли? — попытался сбавить тон.
— Нет, — спокойно ответила она. — Просто выводы сделала.
Я насторожился. Ждал истерики, скандала — Анна же молчала, да так спокойно, что мурашки пошли.
— И что же ты вывела?
— Муж у меня пропал, — вздохнула она. — Я-то думала, замуж вышла, а сама на дурака, выходит, напоролась.
— Ничего не понял, — сделал вид, что оскорблен.
— А что здесь непонятного? — Анна смотрела прямо, не отводя глаз. — Не вижу мужчину перед собой. А тебе, я погляжу, тоже нужна жена мужиком будь здоров. Видать, супруга тебе нужен.
Я побагровел от злости, инстинктивно сжал кулаки. Но жена этого не видела — она уже собирала мои вещи в комнате.
Я упирался до последнего. Уходить не хотелось. Искренне не понимал, как из-за ерунды рушить семью:
— Да жили же нормально, подумаешь, пакеты сама донесла! Большое дело! — бушевал я, пока она складывала вещи в чемодан.
— Свой багаж, надеюсь, сам понесёшь, — холодно бросила Катя, не слушая оправданий.
Она прекрасно понимала — это лишь первая ласточка. Сдавшись сейчас, получишь еще более жесткую дрессировку. Потому и пресекла всё на корню, выставив меня за порог.
Женщина махонькую обиду запомнит навек. Живи с ней по совести, мужик, а не варначеством… А то однажды и дверь навсегда захлопнется.
Я поверила в любовь, но оказалось не так…
