Когда-то давно, в старом особняке на Пречистенке, собралась вся семья Воронцовых на званый ужин.
Я позвала всех родных и поставила перед каждым красивую, но пустую тарелку с изысканным узором. Лишь перед внучкой оказалось блюдо, полное еды.
Елизавета Прохоровна Воронцова медленно обвела стол тяжёлым, всевидящим взглядом.
Собрались все: сын Всеволод с женой Ларисой, дочь Ирина с мужем Борисом.
И Катенька тоненькая, как тростинка, с тихими глазами, которые взрослые по ошибке принимали за испуганные.
В воздухе витало холодное дыхание денег и запах нафталина от парадных костюмов.
Безупречные официанты в белых перчатках бесшумно расставили тарелки. Фарфор тонкой работы с ручной росписью золотые завитки по кобальтовому краю. Безупречно пустые.
Только перед Катей стояло блюдо с запечённой форелью, спаржей и сливочным соусом с травами. Внучка замерла, вжав голову в плечи, будто этот ужин был её личной виной.
Первым не выдержал Всеволод. Его холёное лицо залилось кровью.
Матушка, что за спектакль?
Лариса тут же шикнула на мужа, положив тонкую руку, унизанную кольцами, на его локоть.
Сева, уверена, у Елизаветы Прохоровны есть веская причина.
Я не понимаю, прошептала Ирина, растерянно глядя то на пустую тарелку, то на непроницаемое лицо матери. Её муж Борис лишь презрительно скривил губы.
Елизавета Прохоровна неторопливо взяла тяжёлый хрустальный бокал.
Это не спектакль, дети. Это ужин. Справедливый ужин.
Она кивнула на тарелку внучки.
Кушай, Катюша. Не стесняйся.
Катя робко взяла вилку, но так и не притронулась к еде. Взрослые смотрели на неё так, будто она украла у них этот ужин. У каждого из них.
Елизавета Прохоровна сделала маленький глоток вина.
Я решила, что пришло время поужинать честно. Сегодня каждый получит ровно то, что заслужил.
Она посмотрела на сына.
Ты ведь всегда твердил мне, что главное справедливость и здравый смысл. Вот он, твой здравый смысл. В чистом виде.
На лице Всеволода напряглись жилы.
Я не собираюсь участвовать в этом фарсе.
Почему же? улыбнулась Елизавета Прохоровна. Самое интересное только начинается.
Всеволод резко отодвинул стул и встал. Дорогой костюм натянулся на его широких плечах.
Это унизительно. Мы уходим.
Садись, Всеволод, голос матери прозвучал так, что сы
