Ну, слушай, вот такая история… Телефон задребезжал прямо на лекции. Арина достала его из кармана, глянула на экран и сбросила. Но тот снова зазвонил.
“Зыкова, совесть-то есть? Либо выключай, либо отвечай”, — раздражённо бросила преподавательница.
“Я отвечу. Можно выйти?” — взглядом показала на дверь Арина.
“Выходи”, — вздохнула та.
“Лидусь, что случилось? У меня пары”, — выйдя в коридор, спросила Арина.
“Родители твои… В аварию попали”, — дрожащим голосом проговорила Лидия.
“Что?!” — переспросила Арина, не веря ушам.
“Приезжай быстрее.”
Бледная, с трясущимися руками, Арина вернулась в аудиторию, швырнула учебники в сумку и направилась к выходу.
“И объяснить ничего не хочешь, Зыкова?” — окрик преподавательницы догнал её у дверей.
“Простите, очень срочно”, — и Арина выскочила в коридор.
“Арка, стой! Что случилось?” — Артём догнал её на лестнице.
“Не знаю… Лида звонила, говорит, родители в аварии, велела срочно приехать.”
“Живы?! Я с тобой.”
“Тём, не надо…”
“Мало ли какая помощь нужна. Дай телефон, вызову такси.” — только сейчас Арина заметила, что до сих пор сжимает телефон в руке.
“Господи, лишь бы живы были”, — прошептала она, подавая телефон Артёму.
Всю дорогу Арина нервно теребила пряжку сумки. Артём накрыл её ладонью, успокаивая.
“Пожалуйста, быстрее”, — взмолилась она водителю. Казалось, они едут черепашьим шагом.
“Не могу, везде камеры”, — невозмутимо ответил тот.
“Я заплачу за все штрафы, только гони!” — голос Арины дрожал.
“Эх…” — водитель вздохнул и прибавил газу, лихо обгоняя машины. — “Разобьёмся, так вместе.”
Вот и их дом. Пока Артём расплачивался, Арина уже бежала к калитке.
Лидия увидела их из окна, вышла на крыльцо большого особняка. Глаза красные, руки прижаты к груди.
“Они живы?” — Арина влетела на крыльцо.
“Папаня… не выжил. Мама в реанимации.”
“Почему сразу не сказала?! В какой больнице?”
“В Боткинской.”
“Артём, такси уехало?” — обернулась она к парню.
“Щас вернём.” — он уже набирал номер. — “Вы ещё близко? Вернитесь, пожалуйста…”
Обратно Арина ехала, обхватив колени. Слёзы капали на джинсы, оставляя тёмные пятна. Артём молча обнял её за плечи.
В больнице её не хотели пускать к матери.
“Это моя мать! Я должна её видеть!” — рыдала Арина, умоляя врача.
“Она без сознания, состояние тяжёлое.”
“Пожалуйста…”, — всхлипнула девушка.
“Только без истерик”, — строго сказал врач и пропустил их.
Позже, в такси, Арина спросила тихо: “Она ведь выживет, да? У меня больше никого нет…”
“А Лидия? Она же вроде родственница?” — удивился Артём.
“Домработница. Работает у нас с тех пор, как я помню. Как родная. Просто я всем говорила, что тётя, чтобы… ну ты понял.”
“Чего стесняться?”
“У кого в нашей тусовке домработницы есть? Представляешь, как бы надо мной ржали?”
Остаток пути ехали молча. У дома Артём хотел выйти, но Арина остановила: “Не надо. Позвоню завтра.”
Лидия встретила её в прихожей, заламывая руки.
“Ну что? Видела маму?”
“Да… В коме.”
“Господи, Аришенька…” — Лидия обняла её, и обе разрыдались. — “Будем молиться, чтобы Маргарита Петровна выкарабкалась. Похоронами займётся ритуальное агентство, они уже звонили.” — Лидия гладила Арину по спине. — “Такой человек был… Добрый, благородный…”
Арина ушла в свою комнату, свернулась калачиком на кровати и уткнулась в подушку.
На рассвете её разбудила Лидия. По заплаканному лицу и трясущимся рукам всё стало ясно.
“Только что из больницы… Ночью не стало… Царствие небесное”, — перекрестилась Лидия. — “Как же так, деточка?”
Потом они сидели на кухне, перед остывшим чаем.
“Я совсем одна”, — прошептала Арина.
“Я пока поживу с тобой… Но я уже старая, пора на покой. Тридцать лет у вас работаю. Ещё при дедушке твоём, Петре Семёновиче, начала.”
Прошли похороны, поминки, сорок дней. Постепенно дом опустел — перестали звонить друзья отца, стих телефон. Тишина стала давить.
Арина ходила на пары только потому, что Артём заставлял. А так бы лежала, уставившись в стену. Лидия хоть кормила — грозилась уйти, если та не поест хоть ложку супа. И Арина ела — лишь бы не остаться одной в этом огромном доме.
Однажды за чаем Лидия не выдержала: “Клятву давала твоим родителям молчать… Но теперь их нет. Пусть простят меня Пётр Семёнович и Маргарита Петровна.” — она перекрестилась. — “Ты не одна. У тебя есть родная мать.”
“ЧТО?!” — Арина остолбенела.
“Маргарита Петровна не могла иметь детей. Ты приёмная. Отец родной, а мать…” — и Лидия рассказала всё: как бедная студентка Надежда влюбилась в женатого начальника, как её уговорили отдать ребёнка, как она потом тайно навещала дочку, работая няней, и как в итоге ушла, не выдержав боли.
“Зачем ты мне это говоришь?!” — Арина вскочила из-за стола.
“Чтобы знала правду. Она жива. Зовут Надежда Крылова. Больше ничего не знаю — шрам на левой брови от детской травмы, и всё.”
Арина уволила Лидию. Рассказала всё Артёму — его отец в МВД, помог найти адрес. Через три недели Надежда нашлась… в Питере.
“Не езди”, — уговаривал Артём. — “Бросила же. Наверняка отцу за молчание приплачивали.”
Но Арина упрямилась. Доехала до старого питерского дома, поднялась по скрипучей лестнице. Сердце колотилось, когда она нажала звонок…
Дверь открыла женщина спортивного вида.
“Вы Надежда Крылова? Можно войти?” — голос Арины дрожал.
Та молча пропустила её. В тесной квартирке пахло сигаретами. Арина выпалила: “Я ваша дочь.”
Надежда не удивилась. Закурила у окна: “Мила рассказала?..Надежда медленно выдохнула дым, посмотрела Арине прямо в глаза и сказала: “Наконец-то ты пришла, доченька.”
