Это я, Еленина, 65летняя вдова уже десять лет, мама одного сына Андрея. Я всё время была в трудах: с утра до вечера шила форму на фабрике, потом подрабатывала в офисных клинингслужбах, пока руки не опухли, а глаза не стали красными от усталости. Но каждую свободную минуту я находила, чтобы помочь Андрею с домашкой, обнять его, сказать, что всё будет хорошо.
Андрей вырос, окончил университет с отличием, устроился в ITкомпанию, стал независимым и успешным. Я гордилась им, сердце часто ныло от радости. Всё шло, пока в его жизнь не вошла Тамара его жена, координатор мероприятий, с безупречной улыбкой, будто её учила в зеркале. С первого взгляда я почувствовала, что она меня не принимает, словно я лишняя мебель в их доме.
Сначала Тамара бросала лёгкие шутки: «Эле́нка, вы такая старомодная», «Не переживай, мы всё сделаем». Я молча сидела в стороне, а Андрей лишь неловко улыбался, ничего не защищая. Потом началось исключение: на семейный новогодний ужин меня не позвали, на день рождения Андрея я не услышала ни звонка, ни сообщения. Он отмахнулся: «Всё в последний момент, мама». Я знала правду их стол на двенадцать мест уже был заполнен заранее.
И всё дальше. На день рождения Андрея я пришла с домашним шоколадным тортом, а в квартире уже стояли пятнадцать человек, шары из серебра, дорогие закуски, бутылки вина. Тамара, в изумрудном платье, посмотрела на меня с раздражением и произнесла: «Елена, мы пригласили тебя из жалости, так что не задерживайся». Слова пронзили меня, но я лишь улыбнулась, подняла торт и пошла к лифту, не позволяя себе плакать.
Через две недели всё пошло кувырком. Сначала банк прислал уведомление: ипотека на квартиру, которую они планировали купить, была отменена. Потом я увидела, что совместный счёт, куда я каждый месяц вносила 30тысяч , стал пустым. Карта Тамары, которую я ей дала, была заблокирована, а в почтовом ящике уже лежало письмо, от которого могло отвалиться всё их планирование.
Я вспомнила, как в молодости мама Марфа, моя мать, говорила: «Женщина, которая уважает себя, не будет умолять о любви, даже у собственных детей». Я поняла, что всё это время молилась о внимании, будто просила крошки уважения у сына, который давно перестал меня ценить.
Я нашла в шкафу коробку с бумагами, которые подписывала за последние два года. Оказалось, я была созалогодателем по ипотеке на 20млн , подписала согласие на использование моего кредитного рейтинга, а вместе с тем наш совместный счёт, на который я откладывала 30тысяч каждый месяц, полностью опустел. Я держала эти бумаги в руках, и вместо страха во мне вспыхнуло гневное ясное осознание: меня использовали, а я сама подпишусь к этим кристаллам.
Я позвонила в юридическую фирму, где мне помогло дело молодого адвоката Петра. Он объяснил, что у меня есть право потребовать снятия меня со всех обязательств, но процесс займёт время. Я не могла ждать мне нужен был быстрый ход. Мы закрыли совместный счёт, сняли карту Тамары, а я отозвал своё согласие на использование кредита. На следующий день я пошла в отделение Сбербанка, потребовала вывести всю остаточную сумму 45000 и закрыть счёт. Сотрудник удивлённо кивнул, подписала все формы, и я ушла с чековой книгой в руках.
На следующий день Андрея и Тамару ждало известие от банка: они должны погасить ипотеку в 20млн в течение 30 дней, иначе квартира будет изъята. Они попытались договориться со мной, предлагали 2000 в месяц просто посмеиваясь над тем, сколько я вложила в их жизнь. Я отказалась, сказав, что их предложение ничтожно по сравнению с тем, что они отняли у меня. Пётр подтвердил, что все документы в порядке, наш запрос законен, и суд в конечном итоге вынесет решение в мою пользу.
И вот, спустя неделю, Андрея и Тамару обрушила реальность: их квартира была арестована, они стояли у моей двери, в отчаянии, с глазами полными слёз, умоляя меня открыть дверь, просить помощи. Я стояла в коридоре, слушала их крики, но не открывала. Я говорила им, что они сами выбрали этот путь, что я лишь отреагировала, а не истребляла их жизнь. Их крики отзвучали безутешно, а я, наконец, почувствовала лёгкое облегчение я больше не была их «бесполезной старушкой», я стала тем, кто ставит границы.
Через несколько дней я получила звонок от Петра: дело закрыто, суд вынес решение в мою пользу, все долги сняты, меня полностью освобождены. Я вздохнула, будто после долгого похода на свежий воздух. Я решила переехать в дом, который оставила мне мама в подмосковье. В этом доме пахнет мятой, деревянным полом и детскими воспоминаниями. Я с радостью приняла решение жить здесь, а не в тесной квартире в центре Петербурга, где каждый звук напоминал о чужой боли.
Вскоре ко мне зашёл сосед, старый друг детства, и мы вместе посадили новые розы в саду. Я начала брать уроки гончарного искусства в местном клубе, нашла новых друзей женщин, которые тоже пережили трудные времена, но нашли в себе силу идти дальше. Я поняла, что семья не только кровные узы, но и те, кто уважает тебя и принимает такой, какая ты есть.
Сегодня, когда я сижу на веранде, глядя на звёзды, я вспоминаю слова мамы: «Девочка уважает себя, не умоляет о любви». Я больше не умоляю никого. Я живу спокойно, делаю то, что нравится, и позволяю себе радоваться мелочам. Если ктото слышит эту историю, пусть знает: ставить границы не тяжело, а правильно. Мы заслуживаем уважения, даже если его нужно отвоёвывать у собственных детей. Я потеряла сына, но нашла себя, и этого стоит гораздо больше, чем любые деньги.
