Я пришёл к рождественскому ужину в гипсе на ноге и с диктофоном в кармане. Все посмотрели на меня с возмущением, когда я сказал, что моя невестка специально меня толкнула. Сын рассмеялся в моём лице и проговорил, что это заслуженное наказание. Они не знали, что я два месяца готовил месть, и что той ночью каждый из них получит то, что заслужил.
Но прежде чем продолжу, убедитесь, что уже подписаны на канал, и напишите в комментариях, откуда смотрите это видео. Нам интересно, как далеко доходят наши истории.
Меня зовут Алексей Петрович Ромашов, мне шестьдесят восемь лет, и я убедился на горьком опыте, что доверие заслуживается, а не дарится просто потому, что человек рожён от вас.
Всё началось три года назад, когда мой муж, Николай, скончался от внезапного сердечного приступа. Мы прожили тридцать пять лет в браке, три десятка лет вместе строили жизнь, а наш пекаренный бизнес вырос в небольшую сеть из четырёх точек в Москве. Николай был моим светом, соратником во всём. После его ухода половина меня будто оторвалась.
Мой единственный сын, Иван, пришёл на поминку со своей женой, Анастасией, и обнял меня слишком крепко, слишком долго. Тогда я принял это за утешение. Сейчас я понимаю, что это была расчётливая тактика. Они жили в съёмной квартире в районе, далеко от меня, приходили к нам раз в месяц, но после похорон стали появляться каждую неделю.
Иван уверял, что я не могу один остаться в большом доме на Тверской. Он говорил, что переживает за моё психическое здоровье, за безопасность. Анастасия соглашалась со всем, её сладкая улыбка всё ещё казалась искренней. Сначала я сопротивлялся, но одиночество тяжело давило. Дом, когдато наполненный жизнью Николая, теперь эхом пустовал, и я уступил.
Через четыре месяца после того, как я стала вдовой, Иван и Анастасия переехали ко мне. Они заняли гостиную, потом гараж под её машину, а потом разбросали вещи по каждому уголку, будто дом всегда был их.
Признаюсь, сначала было утешительно видеть людей в доме, слышать голоса, ощущать движение. Иван готовил мне ужины по выходным, Анастасия сопровождала меня на рынок. Казалось, я восстановила часть семьи, которой так не хватало после Николая. Я был наивен.
Наследство Николая было значительным. Помимо дома, стоившего более 150млн, у меня были четыре пекарни, приносящие стабильный доход, и внушительные сбережения, накопленные за годы. В общей сложности активов около 300млн. Иван был единственным наследником, но пока я жила, всё принадлежало мне.
Первый запрос на деньги пришёл через полгода после их переезда. Иван подойдёт ко мне в воскресенье, пока я поливала цветы, с тем самым выражением, которое я помню с детства, когда он просил чтото, делая вид, что стесняется. Он сказал, что в его компании проходят сокращения, и ему могут уволить. Нужно пятьдесят тысяч рублей на курс повышения квалификации, который гарантирует лучшую должность.
Как мать, я не могла отказать. На следующий день перевела деньги.
Три недели спустя Анастасия пришла в мою комнату, извиняясь, что её маме понадобилась тридцать тысяч на операцию. Я заплатила без вопросов. Мы теперь были семьёй.
Запросов стало больше. В сентябре ещё сорок тысяч на «инвестицию», которой Иван клялся, что удвоится за шесть месяцев. В октябре двадцать пять тысяч ремонт машины Анастасии после аварии. В ноябре ещё тридцать тысяч на «неотложное партнерство», которое так и не реализовалось.
К декабрю я уже отдала в долг 230000, а возврата не было. Каждый раз Иван отводил разговор, обещая решить всё скоро, или менял тему. Я начала замечать схему: они просили, когда я была одна, подстраивая истории, вызывающие чувство вины или срочности.
Воскресное утро всё изменило. Я встал рано, как обычно, и спустил на кухню, чтобы сварить кофе. Дом был тих. Я включил воду, когда услышал голоса из их спальни. Коридор странно усиливал звук, и я понял каждое слово.
Сначала голос Анастасии, слишком лёгкий для того, о чём она говорила. Она спросила, когда я умру, как будто спрашивала время. Я замёрз. Иван нервно рассмеялся и попросил её не говорить так. Но Анастасия продолжала: я уже 68 лет, могу прожить ещё двадцатьтридцать, а они не могут ждать. Нужно ускорить процесс, чтобы всё сразу перешло к ним без осложнений.
Моя рука дрожала, и я почти уронил кружку. Я стоял, будто вкопанный, пока сын и невестка обсуждали мою смерть, как деловую задачу.
Иван пробормотал чтото о том, что я его мать, но без убеждения. Анастасия спросила, сколько уже взяли. Иван назвал цифру около 200тыс., может чуть больше. Анастасия отметила, что можно ещё получить стополтораста, пока я ничего не заметил.
Затем речь пошла о завещании, о получении контроля, о возможности заставить меня подписать документы, которые передадут им финансовый контроль, когда я «стану старой». Она использовала слово «старой» так, будто это было неизбежно.
Я поднялся наверх, запер дверь впервые с их переезда. Сел на кровать, которую делил с Николаем десятки лет, и заплакал. Не от боли, а от осознания, что мой единственный сын считает меня препятствием, а жена холодный, расчётливый механизм, планирующий мою смерть так же, как планируют отпуск.
В тот воскресный день София Рейнс умерла бы. Наивная женщина, верившая в семью, доверившаяся сыну. На её месте появилось новое «я», готовое защититься, не допустить, чтобы меня обманули.
Я провёл следующие дни, наблюдая, не выносясь в прямой конфликт. На публике я оставался тем же старым Алексеем, любящей матерью и вдовой, но внутри собирал мозаику.
Я стал замечать детали: Анастасия будто появлялась в гостиной, когда в дом приходила корреспонденция от банка. Иван отводил взгляд, когда я упоминал пекарни. Шёпот замолкал, как только я входил в комнату. Всё начало складываться в зловещую картину.
Я решил узнать масштаб проблемы. Договорился о встрече с бухгалтером, Сергеем Морозовым, который вел финансы пекарен с тех пор, как ушёл Николай. Я придумал предлог о годовом отчёте и пошёл один в его офис в центре.
Сергей, человек около шестидесяти, всегда держал дела в секрете и порядке. Когда я попросил просмотреть все финансовые движения за год, он нахмурился, но не стал возражать. За три часа я увидел то, что захотел вырвать из желудка.
Помимо 230000, которые я сознательно одолжил, были регулярные снятия со счётов пекарен: тысячадве тысячи руб каждый четверг, когда я ходила на йогу, а Иван подписывал документы. Сергей указал на экран: за последние десять месяцев из бизнессчётов ушло 68000, всё подписью с моим электронным кодом, к которому Иван имел доступ как уполномоченный агент.
Кровь закипела. Это был не просто долг, а кража, систематическое отмывание средств, которое они считали незаметным изза моего доверия.
Я попросил Сергея немедленно отозвать все полномочия Ивана и подготовить детальный отчёт подозрительных транзакций. Он предложил написать в полицию, но я попросил его пока подождать мне нужно было собрать всё доказательство.
Вернувшись домой, я зашёл в кафе, просидел там час, пока чай остывал, обдумывая план. Выяснилось, что я потерял 298000 ссуды плюс кражи. Но деньги оказались лишь мелочью. Густой яд предательство сына, который смеялся, когда я упал, и невестки, планировавшей мою смерть.
Когда я вошёл в дом тем утром, они сидели в гостиной, смотрели телевизор. Анастасия улыбнулась, как всегда, и спросила, не хочу ли я чегонибудь особенного к ужину. Иван, как будто заботливый сын, заметил, что я выгляжу уставшим, и предложил отдохнуть. Я сказал, что всё в порядке, и поднялся в свою комнату.
Но перед тем как подняться, я обернулся и действительно посмотрел на них. Видел, как Анастасия растягивается на диване, будто владелица дома. Видел, как Иван вытягивает ноги на кофейный стол, который Николай привёз из дачи. Видел, как они заняли всё пространство, которое было моим.
Ночью, лёжа в кровати, я принял решение. Я не просто выгоню их, я сделаю им то, что они задумали. Они потратили месяцы, манипулируя мной, воруя, планируя мою смерть. Они заслуживают более изощрённого возмездия.
На следующий день, пока Иван был на работе, а Анастасия «встречалась с друзьями», я обшёл их спальню. Да, это было вторжение в личное пространство, но моральные границы уже исчезли.
Я нашёл в ящике бюрократический пакет: копии моего старого завещания, где всё уходило к Ивану; записи о стоимости дома и пекарен; скриншоты группового чата «План С», где Анастасия обсуждала способы получить контроль над пожилыми. На неё рекомендовали юриста, который специализировался на попечительстве.
Особенно шокировала тетрадка, спрятанная в ящике для нижнего белья. В ней Анастасия вела дневник: «София более щедра после разговора о Николае. Использовать это». «Всегда просить деньги, когда её нет рядом. Иван слабый». Читая это, я почувствовал смесь ужаса и гнева. Всё её поведение было спланировано до мелочей.
Я сфотографировал каждую страницу телефоном, сохранил в скрытом каталоге на компьютере и в облаке. Если они хотели играть грязно, я тоже мог.
В последующие дни я оставался в обычном ритме, но глаза были ястребиными. Я видел, как Анастасия проверяет мою почту, когда я не смотрел. Иван шёпотом разговаривает на балконе. Их взгляды встречаются, когда я упоминаю о здоровье.
За ужином Анастасия упомянула, что её подруга отвела маму к отличному гериатру, специализирующемуся на потере памяти. Иван быстро согласился записаться на приём. Я притворился, что подумаю, но внутри смех. Они хотели, чтобы я выглядел «старой», чтобы легче было объявить меня недееспособной.
Тогда я понял: если они хотят, чтобы я выглядела идиотом, я сыграю роль полностью. Я начну забывать мелочи, задавать один и тот же вопрос дважды, оставлять кастрюлю на плите подольше. Анастасия сразу поймёт, начнёт громко комментировать мою «непомнящуюсь» мать. Иван тоже присоединился, предлагая «управлять счетами», будто я уже не в состоянии.
Я стал записывать разговоры, фиксировать даты, сохранять доказательства. Всё шло в базу. Я также тайно нанял частного детектива бывшего полицейского Дмитрия Кузнецова. Через две недели он принес отчёт о их тайной квартире в центре, куда они платили арендную плату из моих денег, живут там, наслаждаются роскошью, в то время как я живу скромно.
Дмитрий обнаружил, что у Анастасии нет официальной работы, а её «встречи с клиентами» это спа, салоны, шоппинг в элитных магазинах, всё за мои деньги. Он также нашёл её бывшего мужа 72летнего бизнесмена, умершего естественной смертью, после чего Анастасия унаследовала полмиллиона. Это был её второй муж. После него она нашла Ивана в приложении знакомств. Я был не просто жертвой, а целевой добычей опытного хищника.
Он также выследил адвоката Юрия Степанова, который специализировался на попечительстве над пожилыми. Юрий помогал Анастасии подготовить документы, чтобы объявить меня недееспособной.
Я попросил Дмитрия продолжить расследование, особенно контакты Юрия и любые подозрительные финансовые движения. Он согласился и обещал вернуться через две недели.
Вернувшись домой, я нашёл в коридоре дверь с новыми замками. Я запер её. Сел на кровать, где я спала с Николаем многие годы, и заплакал. Не от боли, а от осознания, что мой сын стал препятствием, а невестка планирующей мою смерть.
Я начал собирать доказательства. Я стал фиксировать, как Анастасия открывает почтовый ящик, когда я не в доме. Как Иван смотрит в сторону, когда я говорю о пекарнях. Как их разговоры прекращаются, если я в комнате. Всё складывалось в единую картину.
Я записал всё, что слышал, когда в один воскресный день, готовя кофе, услышал их в спальне. Анастасия спросила, когда я умру, Иван рассмеялся, а она уточнила, что может не ждать двадцатитридцати лет. Я замёрз от этой фразы.
В тот же день я принял решение: я отомщу тем, кто хотел меня уничтожить, но сделаю это так, чтобы их план провалился. Я изменил завещание. Я записался к моему надёжному адвокату, доктору Аркадию Соколову, чтобы поменять распределение наследства. Вместо Ивана я оставил большую часть активов благотворительному фонду поддержки детей из малоимущих семей. Дом и половину денег пошли к моему племяннику, Роману сыну моей умершей сестры, который всегда был честен. Иван получил лишь символическую сумму в сто тысяч рублей, чтобы закон не считал меня забывчивой, но ясно я его исключила.
Доктор Соколов убедился, что я в полном здравии и полностью осознаю свои действия. Я также подписал медицинский приказ, назначив своей лучшей подруге Ольге ответственную за решения о здоровье, если я когданибудь стану «недееспособной». Теперь любые попытки Юрия объявить меня недееспособной будут безнадёжны.
Я снял с себя тяжёлый груз теперь, даже если они захотят меня убить, я уже подготовила всё правомочно.
Ноябрь принёс жару, типичную для Москвы. За четыре месяца я собрала всё: доказательства, видеозаписи, аудио, финансовые отчёты. Дмитрий нашёл фото их тайной квартиры, где они живут в роскоши, закупают дорогие вина, покупают дорогие вещи. Он также подтвердил, что Анастасия не работает, а её «встречи» это шоппинг и спа за мои деньги.
Он обнаружил, что Анастасия имеет два предыдущих мужа, оба умерли в возрасте, когда её наследИ теперь, когда все планы их исчезли, я стою у окна своего дома, держу в руках последний отчёт о правосудии и понимаю, что истинная сила в спокойном сердце, а не в куске разбитого наследства.
