Я — всего лишь мама. О любви — ни права, ни времени
Моей дочке Светке стукнуло шестнадцать. Младшему, Витьке, — двенадцать. Уже почти взрослые. А я всё ещё — просто мама. Ни женщина, ни человек с мечтами и правом на личную жизнь, а вечный двигатель: утром — школа и бутерброды, днём — офис, вечером — секции, домашка и плита. Ночью — слёзы в подушку. Тихо, чтоб никто не услышал.
С их отцом, Игорем, мы разбежались пять лет назад. Без драмы. Без судов. Он просто бросил фразу: «Ты исчезла в материнстве, между нами пустота». Хотя правда была проще — он уже тогда переписывался с новой пассией, как выяснилось, старой знакомой.
Я не устраивала трагедий при детях. Объяснила, что теперь у них два дома. Переживали, конечно. Светка отказывалась от еды, Витя целыми днями молчал. Но привыкли. Я была с ними всегда. А папа — иногда: прогулки, кафе, кино. Он снимал квартиру в Твери, жил с той самой. Детей к себе не звал — мол, «пока рано». Я не спорила. Лишь бы общение было. Хотя внутри всё горело.
Но они всё равно узнали. Про свадьбу. Про новую жену. Светка тогда ревела до рассвета, а утром смотрела на меня с таким презрением, будто это я подложила свинью. С Витей хуже — замкнулся, даже про школу не рассказывал. Я их не винила. Им было больно. Но разве мне — нет?
А потом случился корпоратив. Мы с девчонками из бухгалтерии рванули в ресторан. Шум, музыка, шампанское. Впервые за годы я разрешила себе просто смеяться.
И там я его встретила. Сашка. Не Аполлон, но во взгляде — что-то родное. Постарше, живёт один, сын уже самостоятельный. Разговорились, обменялись номерами. И понеслось.
Он дарил тюльпаны. Говорил, что у меня красивые руки. Просто так. Спрашивал, как дела. Не лез с советами. А я прятала цветы в шкафу, как влюблённая первоклашка. Стирала следы помады перед возвращением домой. Чувствовала себя мошенницей — особенно перед детьми. Ведь клялась себе: пока не вырастут — ни шага в сторону личной жизни.
Знала только мама. Она и сидела с детьми, когда я «задерживалась на работе». Но однажды проговорилась Светке: «Мама с мужчиной». Дочь взорвалась:
«Ты такая же, как отец! — кричала она. — Лгунья! Лицемерка!»
Я стояла, словно плетью отхлестанная. А моя девочка, моя радость, сыпала слова, будто горох из мешка. И каждое — больно. Витя просто ушёл в комнату и с тех пор отмалчивается.
Пыталась объяснить. Что я не перестала быть их матерью. Что мне тоже нужно тепло. Что Сашка — не враг, он не лезет в нашу жизнь, просто хочет быть рядом. Но Светка не слышит. Для неё я — предатель.
Сашка предлагает переехать к нему. Говорит о загсе. А я… будто между двух огней. Дочь ставит условие: или он, или они.
Сердце шепчет: «Ты заслужила счастье». Материнство орёт: «Дети важнее». Но разве я не человек? Или хорошая мать — это навек забыть, что у тебя есть сердце?
Боюсь. Боюсь упустить свой шанс. Боюсь ранить детей. Боюсь остаться одна. А время-то идёт…
Что делать? Как объяснить, что можно любить их — и не забывать о себе? Как не потерять себя в этом марафоне под названием «жизнь ради других»?
Девчонки, кто проходил через это — отзовитесь. Может, знаете выход. А то я… я устала быть призраком.
