31декабря, 2023г., 16:00. Я уже не могла мириться с капризами тещи за новогодним столом, и ушла к подруге.
Кто так нарезает оливье? Смотри, кубики будто для свиней! голос Тамары Игоревны заглушал даже шум работающего телевизора, где Юрий Петрович опять собирался в баню.
Андрея держала нож над миской с варёной морковью. Было четыре часа дня, 31го декабря. Спина ноет, будто я разгрузила вагон угля, а ноги отёкли в хлопковых тапочках; на пальце свежий порез ныл.
Тамара Игоревна, я сделала глубокий вдох, пытаясь удержать дрожь в голосе, это обычные кубики, стандартизированные. Мы всегда так режем. Если вам не по вкусу, можете не есть салат. У нас ещё три других блюда.
Не есть? теща бросила взгляд, чуть не уронив соусник. Как ты можешь так разговаривать со своей матерью? Я приехала к вам праздновать, объединять семью, а ты меня крошкой хлеба обстреляешь? Виктор! Ты слышишь, как жена со мной говорит?
Виктор, мой муж, сидел в гостиной и распутывал гирлянду, вздыхая. Он ненавидел конфликты, поэтому выбрал стратегию страуса: голову в песок и ждать, пока буря утихнет.
Оля, мам крикнул он с дивана. Нарежь помельче, тебе жалко? Мама же хочет лучшего. Она же была шефповаром, ей виднее.
Я была заведующей столовой! гордо поправила Тамара Игоревна, поправляя массивную брошь на груди. У меня санитарные нормы от зубов отскакивали. А у тебя, Аленка, на кухне бардак: полотенце пятнистое, а ты им руки вытираешь. Антисанитария!
Я отложила нож. Внутри медленно закипала злоба, которую обычно так и не успеваешь отвести в сторону. Не первый Новый год со свекровью, но, кажется, самый тяжёлый. Тамара Игоревна заявилась два дня назад, будто помочь, но на деле инспектировать каждый угол и вынести вердикт: невестканеприбранка, сыннедокормлен, внуков нет, квартира безвкусно обставлена.
Полотенце чистое, я его утром достала, просто свекольный сок капнул, спокойно ответила я. Тамара Игоревна, можно выйти из кухни? Мне нужно запечь гуся, здесь жарко и тесно.
Гуся? теща прищурилась. А ты его как мариновала? В майонезе, как в прошлом году? Это вульгарно! Гуся надо вымачивать в брусничном соусе с можжевельником два дня. Я же тебе рецепт прислала в «Одноклассниках». Ты его не читала?
Я мариновала по своему рецепту: яблоки и мёд. Витя так любит.
Витя любит то, чему ты его приучила! Испортила парню желудок своей стряпнёй. У него уже гастрит, посмотри, как бледен. А я в детстве делала ему паровые котлетки
Я почувствовала, что любой миг гусь может вылететь не в духовку, а в окно. Или в голову «второй мамы».
Всё, вытерла руки о фартук. Гусятка в духовку. Салаты готовы. Осталось накрыть стол и привести себя в порядок.
В порядок? Тамара Игоревна оценивающе посмотрела. Волосы как пакля, круги под глазами. Тебе хотя бы маску огуречную сделать? Иначе Витя посмотрит и аппетит пропадёт. Мужчина должен видеть королеву, а не посудомойку.
Я проглотила этот упрёк ради мужа, ради праздника, ради того, чтобы не начинать новый год со скандала. Поставила тяжёлый противень в духовку, включила таймер и направилась в ванную.
Включив воду, я наконец дала волю слезам. Пять минут сидела на краю ванны, разрываясь, размазывая тушью глаза. Мне 35 лет, я руководитель отдела в крупной логистической компании, подчиняю двадцать человек. Мы с Виктором купили эту квартиру, вложив в неё наследственную долю. Почему я должна терпеть унижения в своём доме?
«Потому что семья», шепнул внутренний голос маминой интонацией. «Надо быть мудрее, надо терпеть. Худший мир лучше доброй ссоры».
Я умылась, приложила патчи, попыталась улыбнуться своему отражению. «Ладно. Осталось шесть часов. Послушаем куранты, поедим, и она ляжет спать. Завтра отправлю их с Витей гулять к ёлке, а сама лягу с книгой».
Выйдя из ванной, я надеялась на перемирие. В квартире пахло хвоей и запекающимся мясом. Всё вроде налаживалось.
В спальне на кровати лежало моё тёмносинее бархатное платье с вырезом на спине, купленное специально к празднику за половину премии.
Оля, ты что, это собираешься надеть? раздался голос тещи над ухом. Тамара Игоревна вошла в спальню без стука.
Да, это моё праздничное платье.
Ну ты даёшь свекровь поджала губы. Бархат полнит. Ты будешь как баба на чайнике. Цвет такой траурный. Новый год радость, блеск! Надо чтото светлое, лёгкое. У меня есть кофточка с люрексом, могу одолжить.
Спасибо, не надо. Мне нравится это платье. И Витя любит.
Вите всё равно, лишь бы ты его не пилила. Я говорю тебе как женщина женщине: не идёт. Подчёркивает все недостатки фигуры. Ходила бы в спортзал, а не жевала булки ночью.
Я начала одеваться, руки дрожали, молния заелась.
Давай помогу, а то порвёшь, вещь-то, наверно, дорогая, хоть и безделушка, теща дернула молнию так, что я чуть не упала. Вот так. Смотри сама. Я предупредила. Потом не жалуйся, что муж на молоденьких заглядывается.
К десяти вечера стол был накрыт. Хрусталь блестел, свечи горели, гусь, румяный и ароматный, стоял в центре. Витя надел рубашку, Тамара Игоревна в том же «праздничном» платье с люрексом, украсила себя золотыми украшениями, похожая на новогоднюю ёлку.
Я чувствовала себя выжатым лимоном. Нет ни настроения, ни аппетита. Хочется лишь, чтобы вечер закончился.
Ну, давайте провожать старый год! бодро воскликнул Витя, разлив шампанское. Год был тяжёлый, но мы справились. Главное мы вместе!
Да уж, тяжёлый, подхватила теща, поднимая бокал. Особенно для меня. Здоровье плохое, давление скачет. Помощи нет. Сын работает, невестка вечно занята карьерой. Внуков нет. Одиночество
Мам, мы же звоним, приезжаем, попытался оправдаться Витя.
Звоните раз в неделю для галочки. Ладно, не будем о грустном. Выпьем за то, чтобы в новом году некоторые стали лучшими хозяйками и вспомнили о своём женском предназначении.
Я сделала глоток, ощущая горечь шампанского.
Попробуйте салат, предложила я, пододвигая к тёще селёдку под шубой. Я сделала с домашним майонезом, как вы любите.
Тамара Игоревна взяла вилкой кусок, понюхала, скривилась и положила в рот. Жевала долго, демонстративно, закатывая глаза.
Ну что сказать наконец произнесла она. Селёдка пересолена, свёкла недоварена, хрустит. А майонез Оля, ты в него уксус бросила? Кислятиной несёт за версту.
Там лимонный сок, по рецепту, тихо сказала я.
Лимонный сок! В шубу! Господи, кто тебя учил готовить? Твоя мать, царствие ей небесное, тоже не была кулинаркой. Всё полуфабрикатами вас кормила. Вот и вы выросли «белоручкой».
Это удар ниже пояса. Моя мама умерла три года назад, и я до сих пор не могу смириться с этой потерей. Она была доброй женщиной, работала на двух работах, чтобы поднять меня, и, конечно, не готовила можжевеловые маринады, но в её доме всегда было тепло и уютно.
Не смейте трогать мою маму, прошептала я. Кровь ударила в лицо.
А что я такого сказала? Правду говорить не грех. Витя, передай мне хлеб, а то этот салат невозможно есть.
Витя молча передал хлеб, не глядя на меня. Он жевал, глядя в тарелку, будто хотел стать невидимым.
В тот момент во мне щёлкнул выключатель. Гнев, обида, усталость исчезли, сменившись ледяным спокойствием. Я посмотрела на мужа того, кто обещал быть со мной в горе и радости, а сейчас молча позволял своей матери топтать память моей мамы и унижать мой труд.
Витя, тебе вкусно? спросила я.
А? он вздрогнул. Ну нормально. Оля, давай не будем ссориться за столом. Мама просто высказала своё мнение.
Мнение, значит нормально.
Я медленно встала.
Ты куда? За горячим? Рано ещё, посиди, отреклась тёща.
Нет. Я не за горячим.
Я вышла из гостиной, сняла бархатное платье, аккуратно повесила его в шкаф, надела джинсы, тёплый свитер, положила в небольшую спортивную сумку косметичку, смену белья, пижаму, зарядку. В коридоре надела пуховик, шапку, сапоги.
Голос тещи доносился из гостиной:
я говорю соседке, зачем тебе эта мультиварка, в ней же еда мёртвая! Лучше в русской печи Витя, а где Оля? Чтото она долго Обиделась? Нервная она, психованная. Тебе бы к врачу её сводить.
Я заглянула в дверной проём.
Я не обиделась, Тамара Игоревна. Я просто сделала выводы.
Витя выронил вилку.
Оля, ты чего? Ты куда собралась? В джинсах?
Я ухожу, Витя.
В магазин? Чегонибудь не хватает? Я сбегаю!
Нет. Я ухожу из дома. Празднуйте. Ешьте гуся. Он с яблоками, не с можжевельником, так что извините. Салаты можете выбросить, они такие отвратительные.
Оля, перестань устраивать цирк! возмутилась тёща. Гости на пороге, куранты через час!
У меня нет гостей, спокойно ответила я. В доме два чужих человека. Один меня ненавидит, второй мне плевать. С Новым годом вас.
Я развернулась и пошла к входной двери.
Оля! Оля, стой! Витя вскочил, опрокинув стул, и бросился за мной. Ты с ума сошла? Ночь на дворе! Куда ты пойдёшь?
К тому, кто меня ценит.
Я открыла дверь.
Если ты сейчас уйдёшь, крикнул Витя, в голосе страх и гнев, то мама обидится окончательно! Ты рушишь семью!
Семью разрушил ты, когда позволил ей ставить меня на колени, сказала я и захлопнула дверь.
На улице шёл мягкий пушистый снег, вдалеке уже взрывали петарды. Я вдохнула морозный воздух, но холодом меня не охватило. Было легко.
Я набрала телефон.
Светлана, ты спишь?
Оля? Что случилось? Мы тут танцуем! Ты к нам придёшь?
Свет, можно я к тебе зайду? Прямо сейчас.
В трубке послушалась пауза, потом голос подруги стал серьёзным:
Что случилось? Витя обидел?
Я ушла. Навсегда, наверное. Стою с сумкой у подъезда.
Жду! Беги сюда! У нас праздник, Миша плов готовит, шампанского море! Код домофона помнишь?
Помню.
Я вызвала такси. Стоимость была высокой новогодняя ночь, но мне было всё равно. Когда жёлтая машина подъехала, я села на заднее сиденье и впервые за целый день улыбнулась.
У Светланы было шумно, тесно, но душевно. В прихожей пахло мандаринами и пловом. Света в смешном свитере с оленями обняла меня так, что кости заскрипели.
Заходи, моя хорошая! Ой, ты как лёд! Миша, наливай!
В квартире Светланы и её мужа Михаила собралась разношерстная компания: дети, собака, пара друзей. Никто не сидел с каменными лицами. На столе бумажные салфетки, большая кастрюля плова, гора бутербродов с икрой и ведро мандаринов.
Оля, ты вовремя! крикнул Михаил. Сейчас будем желания загадывать! Садись!
Мне вручили бокал, тарелку с горячим, ароматным пловом.
Ешь! Ты же голодна, наверно, шепнула Света. Я тебя знаю, ты пока готовишь, крошки в рот не возьмёшь.
Я попробовала плов. Он был божественный, без «санитарных норм» и можжевельника, просто вкусный, приготовленный с любовью.
Что случилось? спросила Света, когда куранты пробили двенадцать, все крикнули «Ура!», выпили шампанского и успокоились.
Я коротко рассказала про гуся, про салат, про «паклю» на голове и про молчание Вити.
Ну и козёл, резюмировала Света. А твоя мама ведьма. Правильно сделала, что ушла. Не трать жизнь на них. Ты у нас красавица, умница, найдёшь нормального мужа, который будет тебя на руках носить и тёщу любить.
Телефон, который я поставила на беззвучный режим, светился как новогодняя ёлка: двадцать пропущенных от «Любимый», пять от «Теща». Сообщения в WhatsApp: «Оля, вернись, штопор не можем найти!», «Где салфетки?», «МамаЯ решила, что Новый год будет моим, а не их драмой, и с тихой улыбкой прошлась к окну, где снег уже начинал укутывать город в белый покров.
