Сделал я как-то ДНК-тест и пожалел.
Сон мне странный привиделся. Будто бы пришлось мне жениться, потому что моя девушка вдруг оказалась беременна. После свадьбы мы вместе переехали в квартиру к моим родителям в то время вариантов других не было. Время текло причудливо, ни зимы, ни лета я не помнил, а вскоре я стал отцом замечательного мальчика. Потом мы с женой решили взять ипотеку в рублях и попробовать жить отдельно, чтобы тишины ночью было побольше, а света поменьше.
Прошло какое-то время: жена говорит, снова беременна. Так у нас появилась маленькая княжна Дарья, так нежно спящая среди чугунных кроватей. Дети росли, как грибы после дождя, и чем старше становились, тем отчётливее я видел оба, будто вовсе не из нашей семьи: рыжие, веснушчатые, а черты лица как у людей с другой стороны города. И я сам не рыжий, ни жена моя, ни деды-прадеды наши. Откуда на них сыпались все эти солнечные пятна?
Однажды пришла мне в голову странная мысль: а не провериться ли мне отец ли я на самом деле? Решился пойти в лабораторию, мысли были тяжёлые, но нужды душевной сопротивляться не смог. Сдал анализы, ждал две недели, будто между двух сосен застрял. Как только позвонили из лаборатории, я бегом помчался через проспекты, мосты и электрички.
Облегчение я отец, всё по документам. Вернулся домой, спрятал бумаги под поломанную доску в гостиной, чтобы глаз жены их не увидел. Только почему же не сжёг их вовсе, не развеял по ветру этот страх и стыд? Не знаю… Прошло несколько дней, и вдруг жена кидает мне эти бумаги прямо в лицо. Крики, как будто молния разбила древнюю печку весь дом дрожит, даже чайник вырывается из рук. Понять её, конечно, можно: обида страшная. Но разве нельзя было поговорить по-человечески, по-русски, за чайным столом?
Она так и не смогла простить. Вот уже пять лет как мы одни: я прохожу мимо уличных фонарей, не имея права даже увидеть детей. Как будто любопытство украло у меня самое дорогое семью. Всё жду: может быть, однажды материнское прощение растопит этот лёдА однажды весной мне приснился тот самый старый сон, только теперь я уже не боялся за то, что не мой а просто смотрел, как мои рыжие, веснушчатые дети сидят на качелях и смеются. Я стою в сторонке, чуть поодаль, дерево цветёт, майский ветер несёт запах домашнего хлеба, и вдруг дитя моё поворачивается не к матери, не к родне, а прямо ко мне, щурится счастливо и машет рукой.
И только потом, проснувшись, я понял: кровь не самое главное. Счастье, как солнечные пятна, всегда ищет того, кто не боится его впустить. И пусть в моём доме теперь тихо, но веснушчатый смех моих детей всё равно остался в этих стенах, в разбуженных рассветах да крепкой заварке. Жизнь идёт и надо жить, с памятью, с надеждой, с вдруг притихшей весной за окном.
И может быть, однажды я всё же встречу на проспекте двоих рыжеволосых подростков и кто знает, может они узнают меня по улыбке.
