Я решила не говорить мужу, что стала получать больше. Он обиделся, собрал вещи и укатил к маме.
Когда я решила скрыть от мужа свои подросшие доходы, мне было не по себе. Но сделала я это не из жадности и не из вредности — просто устала. Устала от бескрайних финансовых горок: неделю гуляем, три считаем копейки. Устала от его безответственности. От беспечности, которую мой муж, Кирилл, унаследовал от своей матушки.
Мы с ним познакомились на тусовке у друзей. Меня покорили его лёгкость, харизма и умение не заморачиваться по пустякам. А я — полная противоположность: всё контролирую, за всё отвечаю, из-за каждого рубля переживаю. Тогда я подумала: «Вот такого человека мне не хватает — непринуждённого, беззаботного».
Но после свадьбы иллюзии развеялись. Его «лёгкость» обернулась элементарной незрелостью. Получил зарплату — праздник души: рестораны, покупки, подарки маме, друзьям, первому встречному. Уже на следующий день — пустой кошелёк. Месяц — гречка и уверения, что «всё наладится».
Кирилл зарабатывал неплохо, но деньги утекали, как вода сквозь пальцы. Особенно когда подключалась его мама — дама яркая, капризная и столь же безответственная. Только потратит свою пенсию, сразу звонит сыну: «Мне грустно, мне скучно, я устала жить в нищете!» И Кирилл, конечно, мчался на выручку.
— Это же мама. Я не могу её бросить, — оправдывался он.
— А мы как будем жить? — спрашивала я.
— Да как-нибудь выкрутимся, — улыбался он.
А тем временем наша квартира медленно разваливалась. В прямом смысле. Обои отклеивались, кран подтекал, холодильник гремел, как трактор на ухабах. Я заклеивала, подмазывала, злилась втихую. Пыталась поговорить с Кириллом, он слушал — но жил так, будто один на белом свете.
И вот мне наконец-то повысили зарплату. Серьёзно. Это была победа: месяцы переработок, нервов, битв с начальством, чтобы доказать, что я справлюсь с проектом. Я пришла домой сияющая — и… промолчала. Просто не смогла сказать.
Я представила, как он с мамой тут же устроят «праздник жизни»: скупят ненужный хлам, сорвутся в отпуск, а потом снова будем считать каждую копейку. Нет, я решила молчать. Эти деньги — на ремонт, на машину, на нормальный отдых. На что-то настоящее.
Купила новый ноутбук — старый уже еле дышал. Сказала Кириллу, что выдали на работе. Оплатила его поход к стоматологу — соврала, что по страховке. Всё ради спокойствия. Ради будущего. Ради нас.
И всё бы ничего, пока на корпоративе мой слегка поддатый шеф не проболтался при Кирилле:
— Ну с такими темпами тебя ещё повысим! Ты же уже полгода в управлении…
Кирилл застыл.
— В каком управлении? Какой ещё подъём? — спросил он, когда мы вышли.
Я поняла — провал. Призналась, что да, повысили.
— А зарплата? — глаза у него стали ледяными.
— Пока без изменений, — снова соврала я.
Но дома он не отстал. Прямо спросил:
— Почему молчала? Может, стыдно, КАК эту должность получила?
Меня будто обухом по голове. Стало тошно, обидно, мерзко. Я взорвалась. Выложила всё. Про деньги. Про усталость. Про его маму. Про то, как он транжирит каждый рубль. Про страх за завтрашний день. Что я просто хотела стабильности.
Он слушал молча. Потом ушёл в спальню. Через час вышел с чемоданом.
— Поеду к маме. Надо подумать.
Третий день ни звонка, ни сообщения. Зато звонила его мама — с криками, обвинениями, истерикой. Я положила трубку. Больше не слушаю. Её голос — источник всех моих бед.
Я не звоню Кириллу. Не пишу. Да, мне тяжело. Но ещё тяжелее — наступить на те же грабли. Если хочет вернуться — пусть сначала извинится. За ложь, за унижения, за предательство, когда я просто пыталась сохранить нас.
Пусть подождёт. Мне извиняться не за что.
