Я неслышно вышла в прихожую и вдруг заметила, как мой муж Игорь суёт своей матери в карман пальто пятитысячную купюру. В это время свекровь, Марина Сергеевна, мирно болтала с гостями за нашим кухонным столом. Эта сцена ошеломила меня, и я застыла, не в силах пошевелиться. Почему Игорь делает это тайком? И почему у меня такое чувство, будто меня предали в собственном доме?
Мы с Игорем женаты пять лет. Наш брак не безоблачен, но мы дорожим друг другом и вместе строим быт. Я работаю бухгалтером в конторе, Игорь — дальнобойщик. Денег хватает, но не шикуем: платим за ипотеку, копим на ремонт машины, изредка позволяем себе скромные выходные на даче. Марина Сергеевна живёт в соседнем квартале. Она частый гость в нашем доме — приносит пирожки, делится новостями. Я всегда держалась с ней вежливо, хотя её замечания о моей готовке иногда резали по живому.
Тот вечер был обычным. Мы позвали друзей, пришла и свекровь. Я возилась на кухне с салатами, Игорь расставлял посуду. Марина Сергеевна, как всегда, блистала за столом — смешила гостей байками, угощала своим знаменитым малиновым вареньем. Всё было душевно, пока я не вышла за дополнительной тарелкой. И тогда увидела: Игорь, озираясь, суёт деньги в карман материнского пальто.
У меня перехватило дыхание. В висках застучало, мысли путались. Зачем эти тайны? Мы же никогда не скрывали помощь родителям. Я сама передаю деньги своей маме, и Игорь в курсе. Но о помощи свекрови он мне не сказал ни слова. Вернулась на кухню, делая вид, что всё нормально, а внутри — буря. Марина Сергеевна тем временем рассказывала очередную историю, и я ловила себя на мысли: знает ли она про эти деньги?
Когда гости разошлись, я не смогла молчать. «Игорь, я видела, как ты дал маме деньги. Почему втайне?» — спросила я. Он смутился, потом нахмурился: «Лена, не устраивай сцен. Маме на лекарства нужно». Я удивилась: «Но мы могли обсудить это вместе!» Он отмахнулся: «Не хотел тебя беспокоить. Это мои кровные, я решаю».
Его слова ранили. «Свои деньги»? А как же наш общий бюджет? Мы всегда советовались о крупных расходах. Теперь же выходит, что он тайком спонсирует мать, будто я против. Вспомнила, как Марина Сергеевна недавно хвасталась новым норковым манто, а месяц назад — поездкой в Сочи. Неужели Игорь даёт ей не только на таблетки? И почему она берёт, сидя за нашим столом, улыбаясь мне в лицо?
Решила поговорить на следующий день. «Игорь, я не против помощи твоей маме. Но давай обсуждать такие вещи?» — начала я за ужином. Он вздохнул: «Лена, маме неудобно просить. На пенсию тяжко». Я кивнула: «Но зачем скрываться? Я же не чужая». Он признался, что боится моего недовольства: «Ты ворчишь, когда я трачусь на снасти».
Задумалась. Может, он прав? Я действительно могу буркнуть, если он купит очередной спиннинг. Но помощь матери — другое дело. Меня обидела его скрытность. А ещё не отпускала мысль: знает ли Марина Сергеевна, что сын передаёт деньги за моей спиной?
Решила поговорить со свекровью. Пригласила её на чай. «Марина Сергеевна, я знаю про деньги Игоря. Мне неприятно, что это скрывали от меня», — сказала я. Она округлила глаза: «Леночка, он сам настаивал! Я тут при чём?» Её тон был так искренен, что я усомнилась: может, зря завелась?
Но спокойствия не наступало. Я люблю Игоря, уважаю его мать, но хочу честности. Мы договорились обсуждать все траты. Он пообещал не скрывать, я — не придираться. Но осадок остался. Теперь, когда свекровь заходит к нам, я ловлю себя на вопросах: искренна ли она? И смогу ли я снова доверять мужу без оглядки?
Эта история показала: даже в крепкой семье бывают недомолвки. Хочу, чтобы в нашем доме царила честность. Может, со временем мы найдём баланс: я перестану подозревать свекровь, а Игорь — бояться моей реакции. Пока же учусь говорить о чувствах и надеюсь, что эти пять тысяч в кармане не станут трещиной между нами.
