Я спешил домой после долгой смены в поликлинике, уже почти в полночь. В такие вечера, словно по заказу, в больнице появляется десяток новых пациентов, а часы в кабинете будто растягиваются до бесконечности, а потом сразу же ускоряются, и ты, едва закрыв дверь, мечтаешь лишь о горячем чае, тёплом пледе и тишине. Подойдя к подъезду своего дома в районе Таганка, я услышал скрипучее мяуканье, дрожащее, как тонкая нить в темноте. Я остановился привычка врача: даже когда пытаешься выглядеть просто «мужчиной с сумкой», работа всё равно прилипает, как шерсть к пальцам.
Звук повторился, становясь ближе. На лестничной площадке между вторым и третьим этажом, под старой батареей, сидела маленькая белосеребристая кошка с тёмным пятном над правым глазом, как мазок кисти. Шерсть сбивалась в одну кучу, глаза были огромные, но печальные. Взгляд её шептал: «Я держусь, но силы на исходе».
Привет, пробормотал я, удивлённо. Что ты здесь делаешь?
Кошка не убежала, а лишь свернула голову в бок, как бы говоря, что не представляет угрозы. Я присел, протянул ладонь вниз. Она учуяла запахи страх, лекарства, чужие разговоры из клиники и сделала крошечный шаг навстречу. Всё было понятно, договор заключён.
С верхнего этажа выглянул сосед из шестого, осмотрел сцену и произнёс, что, вероятно, думали многие:
Девушка, не трогайте её. Может быть заразна. Мы с председателем уже обсуждали, управляйка будет ругать.
Пусть ругает, спокойно ответил я. Я всё равно заберу кошку, ей холодно.
А если бешеная? спросил он почти шёпотом.
Нет, она измотана, объяснил я. Тепло её вылечит.
Сосед замолчал. Я снял шапку, подложил её под животное и осторожно поднял в руки. Ожидал, что кошка будет шипеть, но она прижалась к моему пальто, спрятав мордочку. Внутри я будто услышал тихое «спасибо». Кошки не говорят, но их молчание громче слов.
Дома я включил мягкий ночник, достал полотенце, воду, миску и запасной лоток. Поставил коробку в угол временное гнездо. Кошка осторожно вышла, огляделась и начала умываться, рывками, но всё же. Это хороший знак: она возвращается к себе.
Давай знакомиться, сказал я. Я Алексей. А ты кто?
Она подошла к воде и спокойно попила, не жадничая. Я сел рядом и просто смотрел. Пять минут молчаливого наблюдения негласное правило любого врача. За это время видно многое: нет ошейника, уши чистые, шерсть на бедре спутана, на лапе небольшая царапина. Ничего критического, всё поправимо теплом, расчёской и временем.
Я открыл пакетик сухого корма «Для всех случаев», за который обычно ругаешь себя потом, и сразу увидел, как она ест аккуратно, потом присела и посмотрела вбок, будто спрашивая: можно ли остаться?
Можно, сказал я. По крайней мере на ночь.
Она подошла ближе и коснулась лбом моей ладони. Тишина, которую я обещал себе, пришла, но уже не пустая, а с мягким мурлыканьем. Я разложил плед, рядом положил полотенце. Кошка устроилась на границе не в центре, а чуть в стороне, глаза полузакрыты, контроль ещё держит. Я лёг рядом и ощутил странное спокойствие: кошки умеют успокаивать даже мысли врача.
Ночью я просыпался пару раз. Один раз она проверочно мяукнула, я погладил её и она снова замурлыкала. В чат дома пришло сообщение: «Кто принёс эту кошку? Разберёмся». Улыбнулся: разберёмся, конечно, но сначала согреем её.
Утром я сделал фото и разместил объявление: «Найдена кошка, белосеросерая, пятно над глазом. Ласковая. Ищу хозяев». Вывесил у подъезда, разослал в местные группы в «ВКонтакте». В клинике проверили чип ничего. Не удивительно.
Оставишь её у себя? спросила администратор.
Сначала будем искать, ответил я. Если не найдём, тогда оставлю.
Она кивнула, будто уже знала ответ.
Через двадцать минут к двери подошла женщина лет сорока с дочкойсемилеткой, прятавшейся за мамой. Кошка выбежала из кухни, остановилась и замерла, словно задавая вопрос. Женщина присела.
Мурка? прошептала она. Мурка, это ты?
Кошка сделала пару быстрых шагов и мягко уткнулась лбом в ладонь женщины. Всё стало ясно без лишних слов. Дочка радостно пискнула, но с тем особым детским уважением к живому, которое часто забывают во взрослом мире.
Мы думали, её ктото уже забрал, поспешно сказала женщина. Моя соседка Тамара Николаевна заболела, а у неё была Мурка. Она исчезла позавчера, и в подъезд её больше не пускали. Она вздохнула и улыбнулась. Вы ведь Алексей, врач из клиники? Я вас видела в чате. Спасибо вам.
Что с Тамарой? мягко спросил я.
Оказалось, что Тамара Николаевна, «бабушка с третьего этажа», жила одна с кошкой, была больна, но в один вечер её сердце подкачало, и её увезли в больницу. Родственники живут далеко, управляйка обещала разобраться, а дверь в квартиру осталась закрытой, а Мурка сидела под батареей и ждала хозяина.
Мы могли бы взять её к себе, сказала женщина, но у нас попугай, боимся, что не поладят. Я работаю допоздна, дочка в продлёнке. Хотелось бы приютить хотя бы временно. Далее решим.
Давайте так, предложил я. Сегодня Мурка останется у меня. Завтра схожу в больницу к Тамаре, узнаю, есть ли кто готов её принять. Если нет, подумаем дальше. Я помогу, если вы решите её взять. Попугая можно изолировать в отдельной комнате, а знакомство животных проводить постепенно, через запахи.
Дочка слушала внимательно, кивала и вдруг спросила:
А можно я куплю ей миску? Чтобы у неё была своя. У нас в магазине рядом с хлебным отделом такие продаются.
Можно, улыбнулся я. И плед возьми, кошки любят пледы.
Когда они ушли, в глазах Мурки будто стало спокойнее. Я убрал миску, села на пол и просто посидела. Она протянула лапу на колено, словно шепчет: «Не оставляй меня одну». И я снова почувствовал, как включается мой внутренний мотор, ради которого я терплю ночные звонки и бессонные смены. Иногда кажется, что спасаем когото, а на деле именно животное спасает нас.
На следующий день между приёмами я зайшла в кардиологию, принёс маленький букет, пакет корма за 250 рублей и попросил «пустить на минуту». Тамара Николаевна оказалась худенькой женщиной с добрым, но уставшим взглядом.
Я по поводу вашей кошки, сказала я. Её глаза сразу зажглись.
Мурка моя девочка Спасибо! Я боялась, что она замёрзнет, шептала она. Я всегда дверь закрывала, чтобы не убежала. А сейчас плохо стало не успела.
Всё в порядке, ответила я. Она в тепле, ест, отдыхает. Соседка готова взять её на время. Я помогу.
Возьмёт? спросила Тамара, руки дрожали. Лишь бы не на улицу. Она домашняя. И потом тихо добавила: Вы ведь не сердитесь, что я не успела? Я старалась.
Я едва сдержала слёзы.
Я никогда не сержусь на тех, кто старается, сказала я. Буду писать вам, как она себя чувствует. Когда поправитесь, решим вместе.
Вечером мы с соседкой и дочкой торжественно принесли лоток и новую миску розовую, с сердечками. Мурка сначала нервно оглядывалась: новое место, новые запахи, попугай громко чирикает. Я положила плед, на котором она спала у меня, и она сразу устроилась. Дочка села на ковер с игрушечной мышкой. Кошка не играла, просто смотрела, а потом медленно закрыла глаза. Иногда такой сигнал лучший знак доверия.
Мы будем ухаживать, серьёзно сказала девочка. Утром поменяю воду, не буду её тревожить. Попугая в другую комнату.
Договорились, улыбнулась я.
В подъезде меня встретил сосед с шестого, помялся, кашлянул и сказал:
Спасибо вам. Правильно сделали.
И вам спасибо, ответила я. Что не мешали.
Через неделю Тамара Николаевна прислала голосовое: «Скажите моей Мурке, что я скоро приду. И спасибо». Через несколько дней её выписали. Мы встретились у соседки, и кошка подошла к хозяйке, будто недели разлуки не было, уткнулась лбом и замерла. Мир снова обрел своё место.
Пока Тамара будет восстанавливаться, Мурка останется у нас, сказала соседка. Потом вернётся. Мы с дочкой уже учимся правильно ухаживать.
Я стоял на чужой кухне, пахнущей картошкой и яблоками, и думал: именно ради таких историй я люблю свою работу больше, чем любое оборудование. Одна кошка, найденная на лестнице, способна превратить случайных жильцов в настоящих соседей.
Поздно ночью я вернулся домой. На столе всё ещё стояла та самая миска, из которой Мурка ела первую ночь. Я её не убрал, пусть стоит. Не как память, а как напоминание: услышать тихий зов в подъезде и протянуть руку вот настоящая суть нашего дела.
Кошки часто приходят к нам «по ошибке»: теряются, путают двери, забредают в нашу жизнь. Но оказывается, именно мы находим то, чего нам не хватало умение остановиться, согреть, подождать. Я ветеринар, ставлю диагнозы, но иногда достаточно просто взять чужую жизнь в руки и унести её с холодной лестницы в тёплый дом.
И это самая лучшая работа на свете.
