Людмила всегда просыпалась раньше будильника, будто в ней тикали невидимые часы. Умывшись, она готовила завтрак: к приходу мужа — гладко выбритого, пахнущего одеколоном «Шипр» — на столе уже дымилась яичница или яйца пашот, лежала нарезка из бородинского, сыра «Российский» и докторской колбасы, стояла кружка крепкого кофе. Сама Людмила ограничивалась кофе и ломтиками сыра.
Тридцать лет вместе. Они изучили друг друга до мелочей, потому редко говорили, особенно утром. «До вечера», «Задержусь», «Спасибо…» Настроение читали по взглядам, по шагам, даже по молчанию. Зачем лишние слова?
— Спасибо, — сказал Виктор, допив кофе, и встал.
Раньше, когда они только начинали жить вместе, он целовал её в щёку перед уходом. Теперь — лишь благодарность. Он работал инженером на вагоностроительном заводе, уезжал рано: путь через пробки на другой конец Москвы занимал часы.
Людмила убрала со стола, вымыла посуду и собралась. Преподавала в университете, в двух остановках от дома. Ходила пешком — всегда, в любую погоду: хоть метель, хоть ливень. Высокая, подтянутая. Летом носила платья, а в университет — строгие брючные костюмы, серые, в мелкую полоску, с блузками пастельных тонов.
Когда-то тёмные волосы теперь поседели. Она не красила их, заплетала в тонкую косу и укладывала улиткой на затылке. Никакой косметики, кроме обручального кольца.
На работе говорила много. Дома — молчала. Муж ценил тишину. Со стороны они казались идеальной парой: без ссор, без споров.
Виктор был старше на два года, но до сих пор выглядел хорошо. Людмила привыкла: женщины задерживали на нём взгляд. Раньше ревновала, а с годами махнула рукой. «Куда он денется? Никто не накормит его, как я», — думала она. Готовила и правда отлично.
Дочь, окончив институт, вышла замуж за военного и уехала.
Студенты побаивались Людмилу. Она редко улыбалась, но и злой не была. На экзамене можно было договориться: если студент честно признавался, что не знает ответа, но старался, она помогала и часто вытягивала на четвёрку. А вот за шпаргалки выгоняла без разговоров. Обман чувствовала сразу и не прощала.
С коллегами не сближалась, сплетни не обсуждала.
Однажды в столовой она услышала разговор первокурсниц. Девицы, не заметив её, бросали слова:
— Ну и химичка! Синий чулок. Если бы не кольцо, подумала бы — старая дева.
— У неё муж, кстати, симпатичный. И дочь есть, замужем.
— И что он в ней нашёл?
— Живу с ней в одном дворе. Она нормальная.
— Ну да, нормальная. Одевается, какТой же ночью, когда Виктор уже спал, она тихо подошла к окну, глядя на отражение луны в луже старого асфальта, и вдруг осознала, что даже после всех этих лет не знает — вернулся ли он к ней или просто к её котлетам.
