За тобой мать пришла, собирай вещи.
Все думают, что дети в детдоме мечтают услышать эти слова. Но Катя вздрогнула, будто ее ударили.
Ну же, чего сидишь?
Маргарита Петровна смотрела на девочку с недоумением. Почему она не радуется? Жизнь в приюте не мед, многие бы сбежали отсюда хоть куда. А тут Катю возвращают в родной дом, а она недовольна.
Не хочу, буркнула девочка, отвернувшись к окну. Подруга Настя покосилась на нее, но промолчала. Ей тоже была непонятна такая реакция. Сама бы Настя с радостью вернулась домой, если бы кто-то ее ждал.
Кать, ну что с тобой? спросила Маргарита Петровна. Там мать тебя ждёт.
Я её видеть не хочу. И возвращаться к ней тоже.
Остальные девочки притихли, слушая разговор, и воспитательница поняла: это не для чужих ушей.
Пойдём со мной.
Она отвела Катю в кабинет и взглянула на неё с жалостью.
Твоя мать, конечно, натворила дел. Но, видно, пытается исправиться. Раз ей разрешили тебя забрать
Думаете, в первый раз? Катя усмехнулась. Я в детдоме уже второй раз. В прошлый раз она тоже притворялась: бутылки спрятала, убралась, даже на работу устроилась. Проверка прошла и всё, можно снова пить. Я ей нужна только для пособия.
Катя, но я не могу на это повлиять. Дома всё же лучше
Лучше?! А вы знаете, что такое голодать? Или идти в школу в рваных ботинках, когда за окном минус двадцать? Или дрожать в своей комнате, боясь, что к тебе ворвётся кто-то из маминых собутыльников? Почему её до сих пор не лишили прав?!
Слёзы выступили у Кати на глазах. Да, детдом не рай, но здесь хоть кормят и одевают. И безопасно. А дома ад.
Я ничем не могу тебе помочь, вздохнула Маргарита Петровна.
Девочка умная, бойкая редкость для приюта. Наверное, и её мать когда-то была нормальным человеком, пока не спилась. За семь лет работы воспитательница впервые видела, чтобы ребёнок отказывался возвращаться домой.
А я могу жить одна? спросила Катя. Пойду работать, сниму комнату.
Только когда исполнится восемнадцать.
Мне уже почти шестнадцать! Я взрослая!
Маргарита Петровна и сама думала, что Катя слишком взрослая для своих лет. Но что поделать?
Ты должна быть под опекой. Может, есть кто-то, кто мог бы её оформить? Например, подать на лишение прав твоей матери?
Никого нет Пока бабушка жила, ещё терпела, а теперь невмоготу.
А отец?
Спился Мёртв.
Катя сказала это так спокойно, будто говорила о погоде. Хотя для неё это и правда обычное дело.
У него не осталось родственников?
Девочка задумалась.
Вроде, мать его жива, но я её не знаю. Она с сыном не общалась. И я её понимаю, фыркнула Катя. Я бы тоже не общалась.
Давай так, наклонилась Маргарита Петровна, ты поживёшь с матерью, а я попытаюсь разузнать про твою бабушку. Договорились?
Катя кивнула. Что ей оставалось?
Мать, конечно, устроила спектакль: рыдала, обнимала дочь, клялась исправиться. Но Катя не верила ни слову.
Так и вышло. Первый день мать держалась, а на второй уже принесла бутылку. Всё вернулось на круги своя.
Когда пьяный мужик ночью вломился в её комнату, и Катя еле вытолкала его, она поняла: хватит.
К счастью, Маргарита Петровна оставила ей свой номер.
Я нашла твою бабушку, сказала воспитательница. Попробую поговорить. Если она согласится и условия позволят, опекунство оформят.
Катя упросила поехать с ней. Пусть она и не знала бабушку, но надеялась, что та её не прогонит.
Дверь открыла женщина лет шестидесяти строгая, с пря