Я удочерила девочку из детдома, но в день её шестнадцатилетия пришли люди и заявили, что она была похищена много лет назад.
Может, это знак? Анна замерла у калитки, заметив яблоко, упавшее перед ней и расколовшееся пополам.
Иван молча поднял обе половинки. Одну протянул жене. В его взгляде было больше, чем можно выразить словами.
Шестая попытка. Шестое разочарование.
Но вместо слёз твёрдая решимость.
Завтра едем в город, сказала Анна, откусывая кусочек яблока. В детский дом.
Их дом стоял на пригорке, окружённый садом, где летом жужжали пчёлы, а зимой снег мягко укрывал скворечники. Старый, двухэтажный, с резными наличниками и просторной верандой он был для них не просто жильём, а живым существом, дышавшим с ними в унисон.
Ты уверена? Иван провёл ладонью по шершавой коре старой яблони.
Анна кивнула. Полгода назад они услышали тот самый приговор детей у них не будет. Но вместо боли пришло странное успокоение, будто судьба шептала: *Это не конец, а начало.*
Утром они отправились на стареньком синем пикапе. По просёлочной дороге, через поля, серебрящиеся росой. Анна смотрела в окно, беззвучно шевеля губами. Иван знал она молилась. Не словами, а всем сердцем.
Он сжал её руку:
Кровь не выбирает, как родиться. А душа знает, где ей расти.
Детдом встретил их светом в окнах и запахом свежей выпечки. Всё было чисто, ухоженно, но в воздухе витала незримая грусть будто стены помнили, каково это, когда тебя бросают. Заведующая, женщина с усталыми глазами, но тёплой улыбкой, провела их в игровую.
Не ждите, что всё случится сразу, предупредила она. Иногда связь рождается не с первого взгляда, а с десятого.
Но произошло неожиданное.
В углу, в стороне от шумных детей, сидела девочка. Маленькая, хрупкая, но с таким сосредоточенным лицом, будто чувствовала: сейчас решается что-то важное.
Карандаш в её руке двигался уверенно. Кончик языка высунут верный признак увлечённости.
Это Оля, тихо сказала заведующая. Родителей так и не нашли. Она редко общается, живёт в своём мире.
Анна присела рядом. Девочка подняла глаза. В её взгляде было что-то древнее, родное.
Что рисуешь? спросила Анна.
Дом, ответила Оля спокойно для четырёхлетней. С трубой. А вокруг птицы. Они приносят счастье. Я прочитала в книжке.
Сердце Анны дрогнуло, как струна.
Она протянула руку. Девочка подумала и положила свою ладошку в её руку легко, доверчиво.
У нас во дворе тоже птицы живут, сказал Иван, присаживаясь рядом. И пчёлы. Мёд делают. Правда, могут и ужалить.
Почему? спросила Оля.
Если их обидеть, ответил он. У каждого есть право защищаться.
Девочка задумчиво кивнула. Потом внезапно обняла Анну за шею. Та замерла. По щеке скатилась слеза.
Через три месяца бумажной волокиты они снова стояли у детдома. Но теперь не гости родители.
Оля дрожала на крыльце, сжимая потрёпанный рюкзак. На шее кулон из жёлудя, подарок старшей девочки.
Иди, родная, сказала заведующая, целуя её в лоб. Помни, мы всегда тебя ждём.
По дороге домой Оля молчала, лишь крепче прижимала сумку. Когда подъехали, она замерла, разглядывая дом.
Это моё? прошептала она, глядя на освещённое окно своей комнаты.
Теперь твоё, улыбнулась Анна. А мы твоя семья. Навсегда.
Ночью в дверь постучали. Оля стояла на пороге, прижимая к груди рисунок дома, где каждое окно светилось теплом.
Можно я сегодня с вами? едва слышно попросила она. Хотя бы первую ночь
Анна молча подвинулась. Девочка осторожно забралась под одеяло. Рыжий кот, дремавший в ногах, обнюхал её, урча улёгся рядом.
Ты дома, прошептала Анна, гладя Олю по волосам. Теперь тебе нечего бояться.
Девочка закрыла глаза. Впервые за долгое время без страха. Спокойно. Как дома.
Двенадцать лет пролетели, как один день. Солнце золотило верхушки берёз, воздух пах лугами. Оля, уже не ребёнок, а девушка, помогала отцу на пасеке. Мёд стекал янтарными струйками, пахнущий летом.
Не торопись, учил Иван. Пчёлы чувствуют нервы. Если сама спокойна примут как свою.
Оля кивала. Высокая, с русой косой и теми же серыми глазами, что когда-то потрясли Анну.
Можно я к Насте схожу? спросила она. У неё день рождения.
Только не задерживайся, улыбнулся Иван. Мама что-то особенное готовит. Завтра ведь твой праздник.
Оля любила эти дни: запах пирогов, праздничную скатерть, фарфор с синей каймой его доставали только по особым случаям.
Вечером они сидели на крыльце, перебирая смородину. Воздух пах сиренью и свежестью.
Мам, вдруг сказала Оля, я хочу в художественное училище.
В городе?
Да.
Далековато.
Два часа на электричке. Не за тридевять земель.
Анна задумалась. Перед ней была уже не та робкая девочка.
Ты рисуешь лучше всех в школе, наконец сказала она. Значит, должна учиться там, где станешь ещё лучше.
Оля обняла мать:
Я буду приезжать. На все праздники.
Той ночью грянула гроза. Молнии рвали небо, ветер ломал ветви. Утром они чинили забор. Ветер ещё играл с Олиной косой, но небо прояснилось.
Смотрите! воскликнула Анна.
Над полем раскинулась радуга яркая, словно нарисованная.
Ты принесла в наш дом свет, Оля, сказал Иван. Без тебя мы жили в полусумраке.
Девушка смущённо потупилась, но в глазах блеснуло счастье.
В школе все знали о её таланте. Учителя говорили, что она
