Я влюбилась в соседа. Мой сын отказывается меня принимать.
Что ты творишь, мамочка?! Ты сошла с ума?! вопит Кирил, лицо его вспыхивает, как свёкла. Ты с соседом? С тем старым странником за забором?
Я стою на кухне, в руке всё ещё держу тряпку. Я не готова к такой реакции. Я лишь говорю, что встречаюсь с господином Степаном, что мы уже несколько месяцев разговариваем, что нам приятно проводить время вместе. Что я, кажется, влюбилась.
Папа ещё не три года в земле! вопит Кирил. Как ты можешь?!
Меня закидывает тошнотой. Я пытаюсь сесть, но он уже направляется к двери.
Не звони мне. Я больше тебя не хочу знать, бросает он, и хлопает дверью так, что стекла дрожат.
Тишина падает тяжёлой занавеской.
Я остаюсь одна. И это не та привычная, знакомая одиночество, к которому я привыкла годами. Это пустота после человека, которого я родила, вырастила и любила всей душой.
Разве я сделала чтото плохое? Я не искала любви. Она пришла сама тихо, незаметно, через забор, через совместные чаёк, через смех в саду. А теперь мой собственный сын говорит, что я уже не его мать.
Есть ли у меня право на счастье?
Я не сплю ни минуты этой ночи. Лежу в кровати, гляжу в потолок, а в голове всё звучит его голос: «Не хочу тебя знать». Эти слова ранят сильнее любого прежнего удара. Даже похороны мужа не были так раздирающими. Тот уход был трагедией, но естественной. А это? Это словно отрезать связь с собственным ребёнком.
Степан утром посылает мне сообщение: «Думаю о тебе. Я здесь, если захочешь поговорить». Я не отвечаю. У меня тяжёлое чувство вины. Не перед ним перед сыном. Я чувствую, будто сделала чтото необратимое.
Весь день я блуждаю по дому, как призрак. Фотографии семьи на комоде, чашки с надписью «лучшая бабушка», рисунки внуков, приклеенные к холодильнику всё напоминает, что когдато я была частью чегото стабильного. Что я была мамой, бабушкой, женой. А сейчас я чувствую себя эгоисткой.
Вечером приходит моя дочь Агния. Принесла мне торт и малиновый компот, как всегда. Села за стол и посмотрела мне в глаза.
Слышала, что случилось.
Я кивнула, не желая разрушаться.
И что ты об этом думаешь? спросила я тихо.
Она пожала плечами.
Честно? Не знаю. Отец был замечательным человеком. Трудно представить тебя с кемто другим. Но ты уже не юная девушка. У тебя есть право на нежность, на близость. замешкалась она. Пойми только Кирилла. Он живёт воспоминаниями.
А я живу реальностью, ответила я. И в ней я очень одинока.
Она долго смотрела на меня, потом нежно сжала мою руку.
Не знаю, что сказать, мама. Но я с тобой.
Эти слова стали будто повязкой на рану. Они не исцелили боль, но дали сил встать на следующий день и пойти в сад, как обычно.
Степан стоит у ворот, с тем самым неуклюжимым видом и термосом чая в руке.
Можно на минутку? спросил он.
Я кивнула. Он сел рядом на скамейку.
Прости, что всё так вышло, сказал он тихо. Не хотел создавать тебе проблем.
Это не твоя вина, ответила я. Это я кажется, просто не имею права на такие вещи.
Степан посмотрел на меня с серьёзностью, которой я никогда не видела в нём.
Не говори так. Ты имеешь право. И я тоже. Всё эти годы мы делали всё «как следует». Может, теперь пора делать чтото посвоему?
Я почувствовала тепло в горле. Не ответила. Но не убежала. Оставшись, я позволила себе сидеть с ним в тишине, которой не было боли, а лишь успокоение.
Прошло три недели. Кирилл не позвал. Не звонил, не отвечал на сообщения. Внуки тишина. Как будто ктото крупными ножницами отрезал всю мою прежнюю жизнь. И хоть каждый день болит, я начала учиться дышать заново.
Со Степаном мы встречаемся почти каждый день. Ничего экстраординарного чай, беседы на скамейке, иногда совместные покупки. Но этого достаточно, чтобы я почувствовала, что живу. Что ктото меня видит. Не как мать, вдову или бабушку, а как женщину.
Однажды после овощного рынка я замечаю под домом машину сына. Останавливаюсь. На мгновение хочу развернуться, спрятаться, сделать вид, что меня нет. Но я встаю прямо и захожу внутрь.
Кирилл сидит за столом. Без детей.
Я пришёл сказать, что наверное, переборщил, говорит, не глядя. Но всё ещё не могу это принять.
Я села напротив.
Не жду, что ты примешь. Хочу лишь, чтобы ты не отталкивал меня.
Он молчал долго.
Знаешь, как сильно я любил отца.
Я знаю. Я тоже его любила. Но он ушёл. А я всё ещё здесь. И не хочу умирать живой.
Наконец он посмотрел на меня. В глазах гнев, боль и может, немного понимания.
Это будет тяжело.
Для меня тоже, ответила я. Но я не перестану любить тебя только потому, что ты со мной не согласен.
Кирилл встал, подошёл и коротко обнял меня. Слова не последовали, но этого было достаточно для начала.
Попрежнему не уверенa, правильное ли решение. Но Любовь не появляется, когда ей удобно. А когда приходит её нужно принять. Даже если это значит, что ктото отвернётся. Даже если больна. Потому что только так появляется шанс снова почувствовать, что действительно живёшь.
