Я влюбилась в соседа. Мой сын отрёкся меня признавать.
Что ты творишь, мамка? С ума сошла? вопил сын, его лицо вспыхнуло, как свёкловый сок. Ты с соседом? С тем старым странником за забором?
Я стояла на кухне, в руке ещё держала тряпку. Меня не готовила такая реакция. Я лишь ответила, что встречаюсь с господином Степаном Петровичем, что мы уже несколько месяцев разговариваем, что нам приятно находиться рядом, что кажется, я влюбилась.
Папа ещё не три года в могиле! вопил сын. Как можешь?!
Меня охватила тошнота. Я хотела сесть, но он уже бросился к двери.
Не звони мне. Не хочу тебя знать, крикнул он, и ударил дверью так, что стекла завибрировали.
И наступила гнетущая тишина.
Я осталась одна. Это была не привычная тихая одиночество, к которому я привыкла годами, а пустота после человека, которого я родила, вырастила и любила до последней капли жизни.
Разве я сделала чтото плохое? Я не искала любви. Она пришла сама тихо, незаметно, через забор, через совместные чаепития, через смех в саду. А теперь мой собственный сын говорит, что я уже не его мать.
Есть ли у меня право на счастье?
Я не спала ни минуты той ночи. Лежала в кровати, вглядываясь в потолок, а в голове всё раздавался его голос: «Не хочу тебя знать». Эти слова ранили сильнее, чем любой прежний удар. Даже похороны мужа не были столь раздирающими. Смерть его была трагедией, но естественной. А это? Это разрыв связей с собственным ребёнком.
Утром Степан прислал мне сообщение: «Думаю о тебе. Я рядом, если захочешь поговорить». Я не ответила. У меня было чувство вины не перед ним, а перед сыном. Казалось, я сделала необратимое.
Весь день я скользила по дому, как призрак. Семейные фотографии на комоде, кружки с надписью «лучшая бабушка», рисунки внуков, приклеенные к холодильнику всё напоминало, что я когдато была частью чегото устойчивого. Я была мамой, бабушкой, женой. А сейчас я ощущала себя эгоисткой.
Вечером пришла моя дочь, назвала меня «Василиса». Она принесла торт и малиновый сок, как всегда. Села за стол и посмотрела мне в глаза.
Слышала, что случилось.
Я кивнула, не желая распадаться на части.
И что ты об этом думаешь? спросила я шёпотом.
Дочь пожала плечами.
Честно? Не знаю. Папа был замечательным человеком. Трудно представить тебя с кемто другим. Но ты же уже не молодая девушка. У тебя есть право на нежность, на близость. она замешкалась. Только пойми Капитона. Он живёт в памяти.
А я живу каждый день, ответила я. И в нём я очень одинока.
Она долго смотрела на меня, потом слегка сжала мою руку.
Не знаю, что сказать, мамочка. Но я с тобой.
Эти слова были как повязка на рану. Они не исцелили боль, но дали силы встать на следующий день и пойти в сад, как обычно.
Степан стоял у калитки с нелепой улыбкой и термосом в руках.
Можно минуту? спросил он.
Я кивнула. Он сел рядом на скамейку.
Прости, что всё так вышло, сказал он тихо. Не хотел тебе доставить проблем.
Вина не в тебе, ответила я. Я наверное, просто не имею права на такие вещи.
Степан посмотрел на меня с серьёзностью, которой я никогда раньше в нём не видела.
Не говори так. Ты имеешь право. И я тоже. Мы столько лет делали всё «как полагается». Может, пора делать чтото посвоему?
Тёплое чувство заполнило моё горло. Я не ответила, но и не убежала. Осталась, позволив себе сидеть с ним в тишине, которая не ранила, а успокаивала.
Прошло три недели. Капитон не звонил, не писал. Внуки тишина. Как будто ктото грубыми ножницами отрезал всю мою прежнюю жизнь. И хотя каждый день болело, я начала учиться снова дышать.
Со Степаном мы встречались почти каждый день. Ничего экстраординарного чай, разговоры на скамейке, иногда совместные покупки. Но этого хватало, чтобы я почувствовала, что живу, что меня ктото видит, не как мать, вдову или бабушку, а просто как женщину.
Однажды вечером, возвращаясь из овощного рынка, я увидела под домом автомобиль сына. Я замерла. На мгновение захотела свернуть, спрятаться, притвориться, будто меня нет. Но я встала прямо и вошла в машину.
Капитон сидел за столом, без детей.
Я пришёл сказать, что наверное, перегнул палку, сказал он, не глядя. Но всё ещё не могу принять всё это.
Я села напротив.
Не ожидаю, что ты примешь. Только прошу, не отвергай.
Он молчал долго.
Знаешь, как сильно я любил отца.
Я знаю. Я тоже его любила. Но он ушёл. А я всё ещё здесь. И не хочу умереть живой.
Наконец он посмотрел на меня. В его глазах была ярость, боль и может, чутьчуть понимание.
Это будет трудно.
Для меня тоже, ответила я. Но я не перестану любить тебя лишь потому, что ты со мной не согласен.
Капитон встал, подошёл и слегка обнял меня. Больше он ничего не сказал. Но этого было достаточно, чтобы начать.
Попрежнему я не уверена, правильный ли это выбор. Но Любовь не приходит, когда ей удобно. А когда приходит её нужно принять, даже если ктото отвернётся спиной, даже если будет больно. Потому что только так появляется шанс снова почувствовать, что живёшь понастоящему.
