Зинаида Петровна стояла у окна и смотрела, как по улице деревни бегают дети соседок. В руке дрожало письмо – его только что передал почтальон. Простые строчки, написанные знакомым почерком, снова переворачивали её жизнь.
«Женю, езжай скорее. Нужно срочно поговорить. Галина заболела. Серьёзно. Антонина».
Сорок лет дружбы. Сорок лет они делили всё пополам – радости, горести, тайны. Но одну правду Зинаида ни за что не раскрыла перед лучшей подругой. Тайну, которая жгла её душу двадцать три года.
Автобус в деревню шёл два с половиной часа. Зинаида сидела у окна и вспоминала прошлое. Тогда Галине было двадцать восемь, ей – двадцать пять. Обе трудились на обувной фабрике, жили в общежитии через стенку. По вечерам варили чай, болтали до утра, мечтали о будущем.
А потом в их жизни возник Михаил Иванович.
Высокий, стройный, с тёмными волосами и серыми глазами. Он пришёл в цех главным технологом, и сразу девчонки посуетились – причесывались, ярче подкрашивали губы. Но смотрел он только на Галю.
– Зина, – шептала ночью подруга, уложившись на тахте, – кажется, я влюбилась. Надо же. Впервые в жизни.
А Зинаида молчала в темноте и думала: «И я. В того же самого. Лучшего мужа для меня придумать невозможно.»
Михаил ухаживал за Галиной по-старинке: приносил цветы, водил в кино, гулял по скверу. А Зинаида – третья в свидании, улыбалась, поддерживала разговор и смертельно страдала. Потому что видела – он добрый, честный, надёжный. Тот самый, которого она сама себе мечтала.
– Женуля, – говорила Галина, вися на её шее после очередной прогулки, – я так счастлива! Он признал, что любит меня. Представляешь?
– Представляю, – отвечала Зинаида, отводя взгляд.
Свадьбу сыграли скромно, но народу было больше, чем в церковь по воскресеньям. Зинаида играла роль свидетельницы, говорила застолье, танцевала с гостями и всё время чувствовала, как разваливается внутри. А когда молодые уехали в отъезд, она три дня пила чай с каплями ромашки и плакала в подушку.
Через год у Гали и Михаила рождались дочка Анастасия. Зинаида стала крестной. Приходила каждый день, помогала с ребёнком, везла игрушки, сладости, баночки. И всё это время боролась, чтобы не смотреть на Михаила дольше, чем нужно, не искать его глаза.
– Не знала, что без вас обоим сделать, – говорила Галина в восемь вечера, укладывая дочку. – Для вас двоих он и живёт, как родная сестра.
«Если б ты знала», – думала Зинаида.
Когда Анастасии исполнилось три года, Михаил получил работу в Перми. Хорошая должность, хорошая зарплата. Семья собиралась переезжать.
– Езжай с нами, – уговаривала Галина. – Что тебе здесь делать? Нет у тебя ничего. В городе жизнь другая будет.
Зинаида мучилась неделю. С одной стороны – семьи близкие, с другой – понимала: дальше не выдержит. Видеть их счастье каждый день, надевать маску лучшей подруги, когда внутри кричит душа.
– Не могу, – сказала в итоге. – Мама тут одна, болеет. Не могу оставить.
Это была частичная правда. Мама действительно болела, но не так остро. Зинаида решила – нужно разорвать. Раз и навсегда.
Перед отъездом был визгливый разговор. Галина рыдала, дочка цеплялась за крёстную, Михаил молча обнимал и смотрел так, как будто хотел что-то сказать.
– Спасибо тебе, – прошептал он. – Ты… особенная женщина.
Этот взгляд был похож на сожаление. Или просто огромный ужас потерять друга.
Первые годы после переселения были тяжкими. Зинаида работала учителем, ухаживала за матерью, пыталась разговаривать с кавалерами. Но сравнивала всех с Михаилом Ивановичем – и никто не подходил.
Письма Гали пусть и приходили, но связи стали тоньше. По советам дочери подруга начала общаться по интернету.
– Как Михаил? – спрашивала иногда Зинаида, косясь боком.
– Да, устал, – отвечала Галина. – Мы теперь как соседи. По комнатам разъехались.
Зинаида думала: «Им обоим скучно? Или просто уютнее жить врозь?»
Но говорить вслух отношений не было.
Маму похоронили восемь лет назад. Зинаида осталась одна. Работала в школе, водила в музыкальную школу заряжала зонтики, ждала письма от подруги. Иногда вспоминала: «Что, если бы я тогда решилась? Приехала в Пермь?» Но каждый раз резала себя: «Живи, как есть. Время ушло».
Галина с Михаилом развелись пять лет назад. Анастасия покидала мать в этом году – ушла в мужья. Галина перебралась к дочери, стала бабушкой.
– Женю, – говорила на одном из разговоров, – может, и к лучшему. Мы превратились в соседей. Он в командировках, я с внуками. Не о чем даже разговаривать.
– А где он живёт? – не выдержала Зинаида.
– В своей приватной однушке. Встречается, когда к дочке едет.
Зинаида слушала и думала: «Оказывается, даже муж в мечтах – иллюзия. Такими их видят, а в реальности…»
Автобус остановился на знакомой остановке. Зинаида взяла сумку и вышла. До дома Галины – пятнадцать минут пешком. В село вернулись асфальт и дачники, но дом подруги остался старым: маленький, с палисадником и сидячими местами под окнами.
Галина встретила на крыльце – постарела, похудела, волосы белые. Но глаза те же добрые.
– Женька! – бросилась в объятья. – Так я рада, что приехала. Быстрее заходи, чай поставлю.
Они сидели в кухне, пили чай с клюквой. Галина сначала говорила о новых ценах, затем о ремонтеных дачах. Но Зинаида видела: подруга нервничает, утиралась платками, уклоняется от вопросов.
– Галь, что с Анастасией? – спросила наконец. – В письме написала, что тяжело заболела.
Галина заплакала – сначала громко, потом тихо. Водой текла по щекам.
– Рак, Женю. Четвёртая стадия. Врачи говорят… – не смогла закончить.
Зинаида почувствовала, как упало на душу. Анастасия. Та, кого качала в коляске, учила читать, держала за руку. Теперь рак.
– Сколько времени?
– Может, полгода. Максимум. Она знает. Мы все. Она просила вас.
– Конечно, – сказала Зинаида. – Завтра же.
– Подожди, – положила руку на плечо. – Ещё кое-что. Михаил приехал. Живёт сейчас здесь. Анастасия пригласила. Хочет, чтобы семья была рядом.
Сердце забилось чаще. Двадцать три года. Тогда в поезде, в случайной встрече… Теперь?
– Он о тебе спрашивает, – продолжала Галина. – Вчера спросил, не едешь ли. И знаешь, Женю… Похоже, мальчонка.
Вечером сидели втроём. Михаил пришёл вглухую – седел, морщины, но глаза остались прежними. Внимательными.
– Жина, – заговорил он, когда Галина ушла на кухню. – Как же я рад, что пришли. Сроки-то какие обратились.
– Я рада, – ответила, стараясь смотреть прямо. – Лучше все вместе.
– Валюсь от мыслей, – наклонился ближе. – Особенно в эти годы, когда с Галей всё расклеивалось. Не хватало чего-то важного. Это был ты.
Зинаида почувствовала, как пламя пошло от лица. Он знает?
– Всегда была… душой. Когда вы остались, вроде как что-то сломалось. Понимаешь?
Кивнула.
– А сейчас, когда Анастасия… – запнулся. – Хочется, чтобы рядом были все, кого любит.
Галина вернулась, и разговор пошёл о обильном завтраке. Но в голове у Зинаиды звенели его слова. Дружба. Или что-то большее?
На следующий день ехали к Анастасии. Она лежала в одиночной палате, дочка, даже неузнаваемая. Но улыбнулась, увидев крёстную.
– Тётя Жена, – протянула руки. – Оказывается, мы не увидимся. Хорошо, что вы приехали.
Зинаида обняла, не плакала. Говорили о внуках, о старых посиделках. Анастасия вспоминала, как сидела на руках у Жены, как ей читали сказки, в каких парках гуляли.
– Тётя Жена, – сказала перед уходом. – Всегда чувствовала, что вы хотели нас всех. Но особенно папу. Правда?
– Да, – ответила и отвела глаза.
– Нет, правда, – дернула пальцем. – И папа тоже… но молчал. Он же всегда говорил, что хочет быть с вами.
Вечером Зинаида не могла спать. Галина ушла к внукам, остались они с Михаилом. Молчал его неловко, потом резко:
– Жена, может, один вопрос? Важный?
– Задавайте.
– Почему тогда не поехали с нами? Никуда не отвечала.
Она смотрела сквозь окно, по звёздам: «Потому что любил. Сильно, до адреналина в крови. И понимала, что дальше – личная пытка».
Он молчал. Потом встал, обнял.
– А я тоже… – прошептал. – Сильнее, чем Галя. Но были свадьба, совесть…
Они стояли в кухне и плакали. От вины, от сожалений, от непонятного облегчения.
– Что же мы с судьбой наделали? – вынырнула Жина.
– Жили, как могли, – усмехнулся. – Думали, что правильно. Что-то, наверное, да стоит.
Утром сидели за завтраком. Галина разливал чай, Михаил читал газету. Всё как обычно. Но внутри у Жины стало легче.
Анастасия скончалась через месяц. Похороны были в кругу семьи – дочка, зять, внуки, и Жина. Как положено крёстной.
Михаил собирался уйти в Пермь.
– Зачем? – спросила Галина за ужином. – Работу бросил, на пенсию ушёл. Оставайся здесь. Просторный дом.
Он посмотрел на Жину.
– А вы что думаете, Жена?
– Думаю, Тоня права. В городе будешь один. А здесь – все рядом.
Он остался. Жина ехала домой, но вернулась через неделю. Сказала, что в городе душа скучает. В селе – тишина, воздух свежий.
Теперь живут в соседях. Галина в старом доме, они с Михаилом – в особняке рядом. Не играют в брак, в её-то возрасте это пустое. Просто живут, пекут пироги, ухаживают за могилой Анастасии.
Галина знает про их отношения. Не вредит, не ревнует. Говорит: «Главное, чтобы вам было хорошо. Я с внуками, вам – любовь».
Иногда вечерами сидят втроём, пьют чай и поминают прошлое. И Жина думает: «Может, всё так и должно было быть? Может, любовь приходит, когда сердце готово».
А любила ли она его? Двадцать три года? Конечно. И он её. Просто тогда не знали, что делать с такой любовью. Теперь знают.