Я тебя не оставлю, не бойся
Алевтина впервые надела яркий сарафан, слегка подвела губы и строго оглядела себя в зеркале. «Может, волосы в русый перекрасить?» Вздохнула и вышла из квартиры.
На улице стоял первый по-настоящему жаркий день. Яркое солнце, сочная зелень, белые барашки облаков плыли по синему небу. Отошла, наконец, прохлада с промозглыми дождями, державшаяся почти весь май и половину июня.
Алевтина любила прогуливаться в небольшом скверике у дома, когда не заходила в магазины. Да и сквериком это сложно назвать — скорее, несколько аккуратных газонов, обсаженных кустами, с вымощенными плиткой дорожками и скамейками. Она обычно проходила пару кругов и садилась у памятника Ломоносову возле университета. Скамейки здесь были удобные, со спинками, не то что обычные лавочки.
Присела, подставила лицо солнцу, пробивавшемуся сквозь листву. Девочка лет четырёх с двумя соломенными косичками с визгом гоняла голубей. Её мать сидела рядом, уткнувшись в телефон.
На скамейку напротив Алевтины присел мужчина в светлых брюках и клетчатой рубашке, тоже наблюдая за ребёнком. Вскоре мать поднялась и увела девочку. Зрелища не стало. Их взгляды встретились. Мужчина подошёл ближе.
— Не помешаю? — спросил он, присаживаясь. — Часто вас вижу. Рядом живёте?
«Куда лезет, старый», — подумала Алевтина, но промолчала.
Мужчина не обиделся, устроился поудобнее.
— Я вот в том доме живу. С балкона вас замечал. Здесь и учился, и работал — вся жизнь около университета прошла.
— Преподаватель? — не удержалась Алевтина. Ох уж это её любопытство.
— Бывший. На пенсии давно.
Алевтина кивнула.
— Погода наладилась, наконец. Вы вдовой остались? Всегда одна гуляете, — продолжил он.
«Ну и приставучий», — мысленно поморщилась она.
Но молчать надоело. Хоть с кем-то поговорить.
— Да, вдова. С мужем разошлись давно, а потом он умер, — неожиданно для себя призналась она.
— Моя жена два года назад ушла, — мужчина поднял глаза к небу, будто искал её там.
Разговор зашёл о детях и внуках. Алевтина узнала, что сын Виктора живёт в Германии, а дочь — в Питере. Раньше, когда жена была жива, они частенько собирались за большим столом — шумно, тесно. Оставшись один, он отказался переезжать к детям, не желая им мешать.
— Вы так опрятно выглядите, я думала, с кем-то из родных живёте, — сказала Алевтина.
— Сам справляюсь. Дело нехитрое, была бы сноровка.
— Мне пора. Скоро сериал начинается, — поднялась она со скамейки.
На самом деле сериалы её не интересовали — просто время шло. Боялась, что он вдруг окажется любителем и начнёт расспрашивать. Но мужчина тоже встал и признался, что предпочитает книги.
— Я тоже, — оживилась Алевтина. — Правда, глаза уже не те, крупный шрифт нужен.
— У меня таких полно. Хотите, в следующий раз принесу? Библиотека большая. Если позволите, сам подберу что-нибудь.
Алевтина пожала плечами и попрощалась.
«Ну и выдумщик, «в следующий раз»…» — думала она по дороге домой.
Но весь вечер не могла забыть нового знакомого. Назавтра она снова нарядилась и вышла в сквер. Он уже ждал её у памятника, с книгой в пакете. Увидев Алевтину, он радостно встал. Сердце её забилось чаще, а лицо озарила улыбка.
Теперь она с нетерпением ждала этих встреч, тщательно выбирая наряды. Вскоре они поняли, что времени у них впереди мало, и решили не расставаться. Алевтина переехала к Виктору — его квартира была просторнее её комнатки.
С тех пор их видели только вместе: гуляли в любую погоду, ходили в магазины и в театр, вечерами читали. Первое время Алевтина боялась пересудов: старуха, мол, пристроилась к чужому мужику.
Но Виктор действительно всё умел — даже готовил неплохо. Они всё делали сообща. Спустя годы она уже не представляла жизни без него. Не думала, что на склоне лет обретёт такое счастье.
— Лёля, давай распишемся. А то живём как-то не по-людски, — однажды предложил Виктор.
— Выдумал тоже. Живём и живём. Людей смешить собрался? Мало того, что дети осудят… — засмеялась Алевтина.
— Дети… Разве твоя дочь советовалась, как ей жить? Вот и мы не будем.
— Может, и верно, но всё же… — сомневалась она.
Время шло. Виктор иногда возвращался к这个话题, но Алевтина уклонялась.
— Песок из нас сыплется, а мы в ЗАГС. Смеху-то… — отмахивалась она.
Однажды дочь позвонила и завела разговор издалека.
— Мам, ты так и живешь у этого своего Виктора? Обратно не собираешься? У Миши с моим мужем не ладится… Может, пусть поживёт в твоей квартире? Девушка у него есть. Хорошая. Ты не против?
Катя, дочь Алевтины, развелась, когда сыну было восемь. Теперь он уже студент. А год назад Катя снова вышла замуж — вот только Миша с отчимом не поладил.
— Пусть живёт. Квартире что, пустовать? Жениться-то собирается?
— Мам, ну когда-нибудь женится. Сейчас все так начинают. Значит, он завтра заедет?
Алевтина согласилась. Внук ведь родной. Не на улице же ему жить?
Прошёл год. Как-то раз они с Виктором убирались. Она пыль вытирала, он пылесосил. Вдруг он наклонился, чтобы выключить пылесос, и рухнул на пол. Мычал, не мог подняться. Врач скорой поставил страшный диагноз — инсульт.
В больнице Виктор смотрел на неё умоляюще.
— Не брошу, не бойся. Всё будет хорошо. Скоро выпишемся. — Она гладила его руку. — Может, детям сказать?
Он испуганно замотал головой. Она поняла.
— Ладно, ладно. И правда, чего их тревожить? Сами справимся.
И справлялись. Теперь Алевтина ухаживала за ним. Его правая сторона не слушалась, говорить он не мог. Она читала ему вслух, кормила, мыла. Иногда выводила в сквер. Он шёл, опНо однажды, когда Витя уже совсем ослаб, он тихо улыбнулся ей, словно прощаясь, и закрыл глаза навсегда.
