Когда я увидел две полоски на тесте, то застыл, будто громом поражённый. Ванная комната, холодный кафель под ногами, и в руках — эта проклятая пластиковая полоска, перевернувшая всю мою жизнь. В голове стучало только одно: «Как теперь жить дальше?»
Мне было всего двадцать четыре. Перспективная работа в крупной компании в Новосибирске, свежекупленная квартира в кредит, планы на карьеру. Дети? Да я о них даже не думал! Тем более — не с ней. Не в такой ситуации.
Она была замужем. Двое детей, крепкая семья, муж — успешный бизнесмен. Но как-то само вышло. Она никогда не обещала уйти от мужа, честно говорила, что любит его. Но если что — ребёнок «будет обеспечен». Деньги, поддержка, всё что угодно. Только не скандалы.
Три ночи я не смыкал глаз. Понимал — если сейчас не решусь, могу никогда не стать отцом. И решил: оставлю. Пусть хоть весь мир рухнет.
Но мир рухнул именно для меня. Мать рыдала, сестра одна меня поддержала, брат лишь отмахнулся: «Разводись с проблемами сам». А отец… Отец взорвался.
— Ты что, с ума сошёл?! Связываться с замужней?! Бросить тебя — как собаку! Ты больше не мой сын!
Он орал так, что стены дрожали. А потом — тишина. Ни звонков, ни слов. Даже мать, попытавшуюся заступиться, он игнорировал неделю.
Сын родился в тишине. Назвал его Артёмом. Кудрявый, с весёлыми глазами и смехом, от которого сердце таяло. Та женщина присылала деньги, но в его жизни не появлялась. Мы остались вдвоём.
Годы шли. Артём рос смышлёным, шустрым, добрым. Я тянул всё один: работа, дом, заботы. Было тяжело, но он того стоил. Каждой бессонной ночи. Каждой потраченной копейки.
Через шесть лет брат женился. Позвал нас с сыном.
— Отец будет, — предупредил он. — Но я хочу, чтобы ты пришёл.
Я сомневался. Боялся встречи. Но поехал.
Свадьба гремела, гости веселились, а я держался в стороне. Отец делал вид, что меня не замечает. Но Артём — ребёнок, носился по залу, смеялся. И вдруг я увидел их вместе.
Отец сидел в углу, а рядом — мой сын. Они о чём-то разговаривали. Он улыбался. Так, как не улыбался мне никогда.
Вечером он подошёл ко мне.
— Останьтесь ночевать. Место есть.
Это не было прощением. Но стало началоИ с тех пор каждое воскресенье мы ездили к нему, где он учился быть дедом, а я — снова сыном.
