Мы отказывали себе во всём, лишь бы наши дочери ни в чём не знали нужды. Разве я заслужила такое чёрствое отношение от родных детей?
Когда наши девочки выросли и вышли замуж, мы с супругом подумали — теперь можно и передохнуть. Казалось, годы тяжёлого труда позади. Всю жизнь мы работали на заводе, получали гроши, но никогда не ныли. Каждая копейка уходила на дочерей — Людмилу и Светлану.
Себе не покупали ни новой обуви, ни тёплой шубы — лишь бы у них было всё, как у детей из состоятельных семей. Я до ночи пересчитывала бюджет, чтобы хватило на хорошие учебники, кружки, красивые платья. Мы верили: вот закончат институт, устроятся на работу — и заживём.
Но вышло иначе. После школы обе поступили, и снова — плати, собирай, помогай. Потом свадьбы, внуки… Круг замкнулся. Когда декрет закончился, дочки упросили меня сидеть с детьми. Я ушла с подработки, хотя пенсии едва хватало. Муж, хоть и старый уже, трудился без отдыха — покрывал расходы.
Две пенсии плюс его зарплата — кое-как сводили концы. Зятья открыли дело, дела пошли в гору, но нам от этого ни тепло, ни холодно. Мы всё так же помогали — деньгами, силами, заботой. Радовались, что у детей всё хорошо.
А потом — как гром среди ясного неба. Муж утром ушёл на работу и не вернулся. Сердце. Скорая не успела. Сорок два года бок о бок — и вот я одна. Похоронила не только мужа, но и свою опору.
Дочери, конечно, горевали. Но ненадолго. Через пару недель объявили: «Мама, пора детей в садик отдавать». Сказали — и исчезли. Я осталась в пустой квартире, с нищенской пенсией и разбитой душой.
Тут-то и поняла, как это страшно — быть никому не нужной. Деньги таяли: коммуналка, еда, лекарства. Когда они заглянули, я решилась попросить помощи. Хотя бы на таблетки.
Людмила сразу завелась: «У нас самих кредиты, дети, ничего лишнего!» Светлана просто отвернулась. С тех пор — ни звонка, ни весточки. Будто и не было у них матери.
Сижу, листаю альбом. На фото — мы с ним, молодые, счастливые. Девочки маленькие, смеются. Тогда у нас была семья. А теперь — тишина, одиночество и боль.
Не пойму, в чём провинилась. Но знаю точно — сил терпеть больше нет.
