В январе у Людмилы Семёновны наступил климакс. Сначала всё обошлось без тревожных звоночков — ни пресловутых приливов, ни липкого пота, ни скачков давления. Просто исчезли месячные, и мысль занозой засела в голове: «Прощай, молодость, здравствуй, старость!»
К врачу идти не стала — наслушалась подруг да статей начиталась. Те завидовали: «Тебе, Люся, повезло! Как легко перешагнула!»
Не зря говорили — сглазливые. Вскоре тело взбунтовалось: тоска без причины, слабость в коленях, спина ныла, будто мешки таскала. По утрам лицо опухало, как опара, к вечеру ноги гудели. Невестки первыми забеспокоились: «Мама, вы совсем зелёная! К доктору сходите, УЗИ сделайте — не шутите со здоровьем!»
Молчала Людмила Семёновна. Страх клубком сжимал горло, особенно когда грудь загорелась огнём, а низ живота скрутило спазмом. Ночями лежала, слушая храп мужа Василия Петровича, и слёзы капали на подушку. Неужели конец? Всего-то пятьдесят два! Дачу с мужем присмотрели, сыновья удались — старший Сергей в менеджменте, младший Дмитрий в IT. Невестки золото — волосы в седине закрашивают, платья по фигуре подбирают. Внучка Танюшка — ангел во плоти: фигурное катание, рисование, вязать научилась — бабушка гордилась.
Жизнь-то как пуля пролетела! Казалось, вчера Диму женила, а сегодня уже смерть в окно стучится. Утром в зеркале — синяки под глазами, щёки впалые.
***
К осени Людмиле Семёновне стало совсем худо: дышать тяжело, живот режет, спина будто ножами исцарапана. Решилась наконец в поликлинику — собралась вся семья. Василий Петрович с Сергеем остались в «Ладе», невестки Наташа и Ирина в коридоре ждали.
На кресле гинеколога дрожала от стыда, пока врач ворчала: «Когда месячные прекратились? Когда боли начались? Когда последний раз проверялись?» Осмотр длился вечность. Докторша хмурилась, щупала живот, потом резко бросила: «Одевайтесь» — и набрала номер.
— Онкоцентр? — голос звенел, как натянутая струна. — Тяжёлый случай! Пятьдесят два года, матка не пальпируется… Да, первичное! Лесные жители, ей-богу…
Людмила Семёновна, едва натянув юбку, услышала приговор: «Срочно в больницу». В машине молчали. Василий Петрович шмыгал носом, Сергей впивался в руль. Невестки прижимали свекровь, которая кричала от боли, прощаясь с жёлтыми клёнами за окном. «Кто Танюшку из школы встречать будет? Кто пирожки испечёт?» — метались мысли.
***
В онкоцентре приняли сразу. Василий Петрович застыл у окна, невестки мятой салфеткой смахивали слёзы. За дверью кабинета — беготня, крики. Санитары выкатили каталку…
— Людмила Семёновна Николаева! — акушерка окинула семью взглядом. — Поздравляю!
— Кто отец? — спросила, едва сдерживая улыбку.
— Я… — прохрипел Василий Петрович.
— Он! — хором кивнули невестки.
— Ну надо же! — акушерка выдавила из себя. — Мальчик, 3500 грамм. Чуть не опоздали… И зачем в онкологию приперлись? Чудо-то какое!
***
В родзале профессор похаживал между креслами.
— За что мучаемся? — спросил студентку.
— За проклятый коктейль в клубе! — простонала та.
— А ты, мамаша? — повернулся к Людмиле Семёновне.
— За… за день рождения, — выдавила она. — Пятьдесят два стукнуло… Ну, выпили с мужем…
— Гулянка удалась! — хмыкнул профессор. — И правда не догадывалась?
— Да я думала — рак! Климакс, онкология…
— Не рак, а срак! — огрызнулся врач. — Тужься, бабушка! Твой «сюрприз» на выход просится!
А за дверью Василий Петрович, обняв сыновей, шептал: «Танюшке братика купим… И коляску… И погремушку…»
