В квартире витало ощущение надвигающегося бедламa. Настя почувствовала неладное, даже не зайдя внутрь. В подъезде стоял едкий запах гари, а лестницу залило водой, будто после ливня. Переступив порог, Настя швырнула на тумбу цветы, принесённые с работы, сбросила с ног вымучившие её за день туфли и надела засаленные тапки. Хотя резиновые сапоги подошли бы лучше — в прихожей воды было ещё больше, чем на лестнице. Из глубины квартиры доносился приглушённый вопль кота, а где-то в комнатах что-то шипело, гудeло и подозрительно потрескивало.
— Сережа, что за чертовщина?! — крикнула Настя, чувствуя, как внутри закипает тревога.
Через мгновение в дверях появился муж. В одних семейных трусах, босой, с лицом в саже, царапинах и здоровенном фингале под глазом. На голове красовалось полотенце, завязанное как чалма, будто он только что сбежал с восточного базара.
— Настюша, ты уже дома? — пробормотал Сережа, нервно теребя край полотенца. — Я думал, корпоратив у вас, ты ж директор, до ночи будешь фуршетные тосты раздавать…
Настя тяжело вздохнула, опустилась на старый пуфик у двери и, сдерживая раздражение, потребовала:
— Рассказывай, Серега. Что ты опять натворил?
— Ну, Настюш, свет мой, — начал он, запинаясь, — ты только не кипятись, а?
— Кипятилась я, когда в лихие девяностые на наш склад рэкетиры наезжали, — отрезала Настя. — Переживала, когда наши сбережения в дефолт сгорели. Психовала, когда кризис нас чуть не добил. После этого мне хоть потоп. Говори, что за цирк тут устроил?
— Короче… — Сережа замялся, потирая фингал. — Я хотел тебе праздник устроить. Сюрприз, понимаешь? Решил прибраться, постирать, ужин приготовить. Взял отгул, закинул вещи в стиралку, сбегал на рынок… Ну, сначала на рынок сходил, купил мясо, а оно потечь начало.
— Мясо? — прищурилась Настя.
— Нет, стиралка! — выпалил Сережа. — Но не сразу. Я мясо в духовку засунул, начал уборку, и тут кот…
— Он живой? — Настя приподняла бровь.
— Живой, конечно! — обиженно буркнул Сережа. — Только мокрый слегка. Понимаешь, когда я стиралку включал, его там не было, честное слово! А потом он… ну, внутри оказался.
— Как?! — Настя наклонилась вперёд. — Как кот мог залезть в закрытую стиральную машинку?!
— Хз, — Сережа развёл руками. — Наверное, телепортировался. Они же умные, эти котейки.
Настя закрыла глаза, глубоко вдохнула и ровным голосом произнесла:
— Продолжай, Сережа. Интереснее с каждой минутой. Но сначала покажи кота. Хочу убедиться, что он цел.
— Э-э, лапочка, — замялся Сережа, — к нему идти надо. Он… там…
— Надеюсь, лапы на месте? — Настя посмотрела на исцарапанное лицо мужа.
— О, ещё как! — мрачно подтвердил Сережа, потирая щёку. — Только временно… обездвижены. Для его же блага.
— Ладно, разберёмся потом, — Настя махнула рукой. — Что дальше?
— Ну, пока кот… э-э, отмокал, я учуял гарь. Рванул на кухню, открыл духовку — а там мясо полыхает! Пальцы обжёг, масла плеснул, а оно как бахнет! Волосы задымились, дым столбом, я тушить, а тут кот орет. Кинулся к стиралке, гляжу — его морда в иллюминаторе, как у зэка. Вырубил машинку, хотел открыть, а она заклинила. Кот орёт, плита горит, лицо болит, волосы тлеют… Я ломик схватил, ну, и стиралка потекла. Кот вырвался, носился по квартире, орал как резаный, три вазы разбил, обои ободрал, шторы сорвал, шампанское разлил, что я тебе купил. Соседи снизу по батарее долбили, кричали, что кастрировать придут. Не знаю, кота или меня. Но в целом всё под контролем, Насть, не парься!
Настя вытерла слёзы — то ли от смеха, то ли от ужаса — и, оттолкнув мужа, шагнула в квартиру. Разгром был эпичным. Пол залит водой, на кухне дымилась сгоревшая сковородка, обои висели лохмотьями, а в воздухе пахло горелым мясом и кошачьей местью. Кот, распятый на батарее, был привязан за все четыре лапы, а морду ему обмотали старым шарфом. Но живой, и то хорошо.
— Настюш, он не хотел на батарее сидеть, — поспешил оправдаться Сережа. — Боялся, что до твоего прихода не высохнет. Отжать не вышло, вырывался. Пришлось зафиксировать, а морду замотать, чтоб не орал. Соседи уже грозились ментами, пожарными и бабкой-шептухой, чтоб нас сглазила.
Настя, не говоря ни слова, отвязала кота, обтерла его полотенцем, снятым с головы Сережи, и освободила бедолаге морду. Кот, вырвавшись, злобно фыркнул и забился под диван.
— Ты, Сережа, конечно, тот ещё мастер, — устало произнесла Настя. — Кота чуть не задушил. Хотя после стиралки ему, похоже, уже ничего не страшно. Как и мне.
Она плюхнулась на диван, прижимая к себе кота, и устало посмотрела на мужа.
— Ну?
— В смысле? — Сережа растерянно заморгал. — Мне сразу в петлю прыгать или дай тебе ещё пострадать?
— Поздравляй, болван, — вздохнула Настя. — Сегодня же Восьмое марта.
Сережа просиял, рванул в соседнюю комнату и вернулся, пряча что-то за спиной. Опустился перед Настей на колени, сияя, несмотря на синяк и сажу.
— Настенька, солнышко моё, — торжественно начал он. — Мы с тобой тридцать лет вместе, и каждый день ты меня удивляешь. Ты самая красивая, умная, терпеливая, сильная и любящая женщина, мать и бабушка. Поздравляю тебя с Женским днём и желаю оставаться такой же невероятной. Вот.
Он протянул— Спасибо, дурак, — улыбнулась Настя, беря кольцо и обняв мужа, — но в следующий раз просто закажи пиццу и не выдумывай.
