Из всех детей в семье всегда выделяли сестру, а я была чем-то вроде ошибки юности для родителей…
Сколько себя помню, всегда ощущала себя чужой среди родных. Меня никогда не обнимали просто так, не интересовались моими делами, не хвалили, не защищали. Мама говорила прямо: «Ты была не запланирована. Я вышла замуж только потому, что забеременела тобой. Твой отец и я не планировали жить вместе, но пришлось». Я слышала это с раннего детства, и эти слова обжигали мою душу. Ранили до глубины.
Мне было три года, когда в нашей семье появилась она — Алиса. С самого её рождения ей уделяли всё внимание, заботу и любовь. Ей доставались самые красивые платья, самые яркие игрушки, лучшие угощения. Стоило ей попросить денег на мороженое — и она их получала. Она могла капризничать, грубить, ломать вещи — родители только умилялись. А мне? Мне не позволяли ни шага в сторону. За малейшую провинность слышала окрик: «Стыдись! Смотри, какая Алиса умница, а ты…»
Я росла в тени. В тени голубоглазого ангела, которым восхищался весь дом. С детства мне пришлось рано повзрослеть. Я сама защищала себя в школе, самостоятельно учила уроки, сама справлялась с обидами. Никто не интересовался моими переживаниями и чувствами. Я стала незаметной.
Когда мне исполнилось двадцать, я больше не могла это терпеть. Собрав вещи, я уехала в другой город. Без истерик, без сцен. Родители даже не поинтересовались, куда я направляюсь. Не звонили ни через день, ни через неделю. Звонили подруги, однокурсники, коллеги. Но не они. Иногда я сама набирала номер. В ответ слышала равнодушие и натянутую вежливость, словно я чужая.
Потом в моей жизни появился он — человек, который полюбил меня не за внешнюю оболочку, а за моё истинное «я». Он сделал мне предложение. Мы сыграли скромную свадьбу, и я родила ему двоих прекрасных детей. Он всегда был рядом, поддерживал, любил, заботился. Впервые в жизни я почувствовала, что кому-то нужна. По-настоящему.
Алиса всё это время жила с родителями. Красавица, избалованная, притязательная. Никто и никогда не был ей по вкусу. Женихи приходили и уходили. Никто не подходил. Вечно всем недовольна, вечно с претензией.
И вот однажды мой отец заболел. Мне позвонили. Как дочь, я, конечно, не отвернулась. Помогала — отправляла деньги каждый месяц, даже когда у самой было туго. Муж ни разу не упрекнул меня в этом. Он знал, как важно для меня помочь. Пусть родители не были идеальны, но я — человек. У меня есть совесть.
И вот приходит ко мне Алиса. Села за стол, огляделась и сразу с порога: «Ты мало шлёшь денег. Живёшь как в масле катаясь. Мы тебе всё в детстве дали, а теперь ты даже элементарное не можешь вернуть».
Я слушала и не могла поверить. Что вы мне дали, скажи? Где то светлое детство, о котором ты говоришь? Те деньги, та забота? Я мыла печки, чтобы купить себе сапоги! Я нянчила ваших детей за кусок хлеба, когда вы с мамой отдыхали на море!
Она пыталась выставить меня врагом, втереться в доверие к моему мужу, манипулировать жалостью. Я видела, как её глаза оценивают каждый угол в нашем доме. Ищут повод, чтобы забрать больше. Не для отца. Для себя.
Я не стала устраивать скандал. Просто перевела деньги — больше, чем обычно. Но написала одно: «Надеюсь, теперь вы не будете обо мне вспоминать. Ни с претензией, ни с упрёком. Просто — забудьте. Я не просила вашей любви. Но хотя бы не трогайте мою семью».
Я не знаю, можно ли простить. Возможно, если бы было за что. Но за все годы — ни одного признания, ни одного «прости», ни одного «ты нам дорога». Только требования. Только ожидания. Я устала платить за своё рождение. За то, что появилась в этом мире не по плану. А ведь я — живой человек. Женщина. Мать. Сестра.
Скажите… вы бы простили?
