Когда предательство отзывается эхом — история одной любви и прощения
Алина копалась в огороде, выпалывая сорняки, когда к ней подошла соседка Марина. Та, будто невзначай, бросила:
— Алина, ты своего Дениса совсем не кормишь? Он, между прочим, у Светланы Сергеевны ужинает…
Алина застыла. Руки опустились, словно плети.
— Марина, что за чушь!
— А вот и не чушь, сама видела, — усмехнулась соседка. — Вчера шла обсудить успехи сына, подошла к окну — а там твой Денис с ней за столом, будто родной. Я постучала — он под стол нырнул.
— Врешь. Выдумала всё, — Алина махнула рукой, но дрожь уже пробежала по спине.
— Да зачем мне врать? Не веришь — как хочешь. Только потом не жалуйся.
Алина будто и не поверила, но осадок остался. Тем более, Дениса в последнее время словно дома не держало. Третий день подряд приходит с работы и бормочет: «Устал, есть не хочу». Ни борща, ни котлет — ничего.
В тот вечер, когда муж рано заснул, Алина не могла сомкнуть глаз. Смотрела на его лицо в лунном свете и гнала прочь тяжёлые мысли. «Не может быть. Не может…»
На следующий день Денис и вовсе задержался. Ужин остыл. Алина, не выдержав, накинула платок и побежала к дому Светланы Сергеевны.
Подойдя к калитке, замерла. Тишина. Только в прихожей горел свет. Но что за куртка висит? Знакомая. Слишком знакомая. И тут её осенило. Дочка Даша недавно научилась вышивать — и, гордясь, украсила отцовскую подкладку ромашками. Алина, дрожа, вывернула куртку. Крошечные цветочки впились в глаза, как обжигающая правда. Сердце забилось, ноги подкосились. Она присела прямо на пол. Слёзы хлынули ручьём.
Через минуту в коридор вышел Денис. Растрёпанный, виноватый.
— Алина… ты не так поняла…
— А ты что, географию здесь повторяешь? Или у вас уроки литературы до утра? — голос её дрожал, но больше от боли, чем от гнева. — Я-то, дура, верила, что ты устаешь… А ты — с ней за столом. И даже под стол прячешься, когда ловят!
Денис бросился за ней, но она уже мчалась через двор.
— Алина! Ну прости! Люди же видят!
— А пусть видят! Я не по чужим постелям лазаю. Мне стыдиться нечего! Это вам со Светланой должно быть стыдно!
Светлана Сергеевна была в деревне на особом счету — «столичная штучка». Местные для неё — пустое место. Жила в общем доме на три семьи и считала дни до отъезда в город. Ей не было дела до соседей, быта, даже учеников. Пока не сломалась ступенька на крыльце. Тогда она разревелась прямо на пороге. В этот момент мимо шёл Денис. Помог, починил. А потом… остался на чай.
Так всё и началось.
Сначала — печенье из магазина. Потом — котлеты. Потом — долгие разговоры за кухонным столом. Светлана не любила Дениса, но и одиночество терзало. А он… Он гордился. Учительница! Сидит с ним, простым мужиком!
Но всё выплыло наружу.
Алина рыдала, уткнувшись в подушку. Дети — восьмилетняя Даша и пятилетняя Настя — подползли к ней и тоже заплакали. Просто потому что мама плачет.
Развод? Да куда она денется? Родни нет. В деревне одни пересуды. Работы — копейки.
Денис винил себя. Днями не подходил к Алине. Жил, как чужой. Сам варил, стирал, ел. Пытался говорить, оправдываться, клялся — но Алина была непреклонна.
— Возвращайся к своей учительнице. Я тебе не ровня.
— Алина… ради детей…
— Не прикрывайся детьми! Не тебе теперь их вспоминать!
Прошло два месяца. Учёба кончилась. Светлана уехала. Собрала вещи и исчезла из деревни. А в доме Алины и Дениса стояла ледяная тишина.
Август. Последние летние деньки. Дети играли во дворе.
— Дашка! Настька! — позвала Алина из окна.
Девочки прибежали. Мать протянула узелок:
— Отнесите папе в поле поесть.
Дашка с Настькой помчались. Трактор Дениса стоял посреди пашни. Девочки замахали руками.
— Папа! Мама передала поесть!
Денис вышел из кабины, будто очнулся.
— Мама?! Передала?!
— Вот! — Дашка протянула узелок. — Там котлеты и хлеб.
Денис присел, разложил еду на траве, вдохнул запах свежего хлеба. Глаза затуманились.
— Пап, ты плачешь?
— Нет, просто солнце слепит…
Вернувшись домой с полевыми цветами, Денис подошёл к Алине.
— Прости меня. И спасибо.
— Ладно, прощаю. Не простила бы — не кормила бы, — Алина улыбнулась впервые за много месяцев.
Прошло полгода. В семье родился Илюша. Крепкий, румяный, с папиными глазами.
А Денис? Денис больше ни разу не заходил к чужим женщинам даже за спичками.
Теперь он знал точно: дом — это самое дорогое, что у него есть.
