«Это не общежитие!» — брат мужа въехал к нам, а выгнать его невозможно
Два года назад мы с мужем наконец обрели собственное жильё. Скромную, но свою квартиру. Правда, формально она принадлежала его семье, а до нас в ней годами ютился старший брат — Дмитрий. Сказать, что я обрадовалась такому соседству — значит соломинку за золото выдавать. Но семья — святое, надо терпеть. Я сжала зубы и старалась не лезть в их отношения, играя роль «понимающей».
Но Дмитрий был невыносим с первой встречи. Тридцать пять лет, а в руках ни разу топора — только мамины деньги за пазухой да философские поучения, будто он Диоген в бочке. Лентяй, да ещё и с претензиями.
Когда мы заселились, Дмитрия в квартире не было — он укатил в Петербург, где якобы «учился» и собирался осесть. Свекровь разрешила нам делать что угодно: хоть стены ломать, хоть евроремонт. Сама твердила, что Дмитрий сюда не вернётся. Да и жить там было — хоть святых выноси. Не квартира, а ночлежка для босяков: обои в копоти, потолок в паутине, диван, похожий на дохлого ёжика.
Каждый угол кричал о запустении. Мы с мужем сутки напролёт выносили мешки с хламом, потом неделями спали на голом полу и ели с картонных коробок. Зато потом — чистые стены, новая мебель, уют. Квартира ожила, стала домом.
Два года прошли тихо. Без скандалов, без незваных гостей. Я почти забыла о существовании Дмитрия. Но однажды свекровь позвонила — голос дрожал, словно она просила прощения за убийство: «Дима возвращается. В Питере у него не сложилось».
Муж только плечами пожал. Мол, бывает. Но через неделю звонок повторился: «Он едет к вам. Я предлагала переехать ко мне в деревню — отказался. Городской, видите ли». В её голосе слышалось отчаяние. Она знала, что подкладывает нам свинью, но выбора не было.
Дмитрий приехал. С потрёпанным рюкзаком, вонью табака и полным отсутствием стыда. Детей у нас нет, поэтому под его «временное» жильё отдали кухню. Я думала — на пару недель. Наивная. Он разложил вещи «навсегда».
И понеслось. Горы грязной посуды. Сапожные следы на паркете, даже возле нашей спальни. Пепельницы, полные окурков. Воздух — густой, чем в вагоне курящего поезда. И этот вечный менторский тон: «Зачем столько колбасы? Деньги печатаешь?», «Швабру неправильно держишь», «Зачем тебе дорогой порошок?».
Он, который за всю жизнь не заработал и рубля, учит меня, как хозяйничать. А я молчу. Мужа отправляют в командировку — на три месяца. И я остаюсь наедине с этим… квартирантом.
Я пыталась достучаться до мужа. Говорила, что не могу делить дом с чужим мужчиной, который даже «спасибо» за борщ не скажет. Но он лишь отмахивался: «Дима — семья. Ему сейчас тяжело. Потерпи».
А я больше не могу. Это МОЙ дом. Мой воздух, мои стены. Я убираю, готовлю, создаю уют. А он просто существует — как будто так и положено. Я не хочу казаться стервой, но я не дворник и не смотритель ночлежки.
Что делать? Молча задыхаться в табачном дыме и грязи? Или поставить ультиматум и разрушить семейный мир? Страшно осознавать: пытаясь сохранить покой, я теряю себя…