Я, Алёна, родилась последней в большой семье, и моё появление на свет не было желанным. Кроме меня, у родителей было ещё четверо детей — два брата и две сестры. Мать повторяла, что не хотела меня: «Пришлось оставить, поздно было решать иначе», — и эти слова прожигали душу, как огонь. С детства я чувствовала себя лишней, словно ненужная вещь, которую терпят только из-за жалости. Эта боль шла со мной по жизни, отравляя каждый день.
Мы жили в маленьком городке под Нижним Новгородом. Родители боготворили старших сыновей, Дмитрия и Игоря. Они были их гордостью: золотые медали в школе, красные дипломы, престижные должности в Москве. Оба давно женаты, их дети учатся в лучших лицеях столицы. Я почти не знала их — они уехали, когда я была маленькой. Сестры, Татьяна и Наталья, тоже купались в материнской любви. Они удачно вышли замуж, одна даже стала известной телеведущей. У них роскошные квартиры, дорогие машины, дети в элитных школах. Мать хвасталась ими перед соседями, а меня называла неудачницей.
Сестры ненавидели меня. В детстве они порой присматривали за мной, но никогда не упускали случая уколоть. «Ты никогда не сравнишься с нами», — говорили они со смехом. Когда в дом приходили гости, мать показывала фотоальбомы, восхищалась старшими, а про меня бросала: «Алёна? Да что с неё взять…». Я старалась изо всех сил — окончила школу, выучилась на швею, устроилась в ателье. Мне нравилась моя работа, я даже неплохо зарабатывала. Но родители лишь отмахивались: «Сидишь за машинкой — это не профессия!» Я ушла из дома, жила в общаге, потом сняла комнату, чтобы не слышать их упрёков.
Через несколько лет я встретила Антона. Он стал моим спасением. Мы поженились, родилась дочка Лиза. Впервые я почувствовала, что такое счастье. Но судьба забрала их — они погибли в аварии. Мир рухнул. Родные даже не позвонили. Ни слова поддержки — будто меня не существовало. Единственными, кто протянул руку, стали коллеги по работе. Десять лет я жила, пряча боль в стежках и швах.
Недавно появился Кирилл. Он добрый, заботливый, но мне страшно начинать сначала — шрамы слишком глубоки. И вот, когда я понемногу оживала, родные внезапно вспомнили обо мне. Отец умер, мать слегла — ей нужен уход. Но идеальные дети, занятые карьерой, не хотят этим заниматься. «Тебе всё равно нечем заняться, позаботься о матери. Хоть какая-то польза от тебя будет», — заявил Дмитрий.
Я окаменела. Эти люди всю жизнь унижали меня, называли пустым местом. Они оставили меня в самом страшном горе, а теперь требуют, чтобы я бросила всё? Чтобы я ухаживала за женщиной, которая так и не полюбила меня? «Разбирайтесь сами», — ответила я твёрдо. Посыпались угрозы: лишат наследства, опозорят перед всем городом. Но мне всё равно.
Я больше не та девочка, которую можно было растоптать. Пусть те, кого мать так любила, сами о ней позаботятся. А у меня есть своя жизнь. Кирилл говорит, что всё ещё впереди. Возможно, он прав. Но одно я знаю точно: никто не вправе требовать от меня жертв. Я отдавала любовь тем, кто её не ценил. Теперь она принадлежит только мне.
