Ольга замерла, услышав слова свёкра. Пальцы её разжались сами собой, и поднос с оглушительным звоном грохнул на пол веранды. Осколки фарфора разлетелись во все стороны.
Михаил и Лидия Петровна резко обернулись. На лице свекрови испуг тут же сменился натянутой заботой.
— Доченька! — вскрикнула она, поднимаясь с места. — Ты не поранилась? Давай помогу!
— Не подходите ко мне, — Ольга резко выставила вперёд руку. — Я всё слышала.
Она перевела пылающий взгляд на мужа. Михаил сидел, понурись, с опущенной головой, нервно мну в руках край скатерти.
— Михаил, — голос Ольги дрожал от напряжения. — Тебе есть что сказать?
— Олечка, ты не так поняла! — залепетала Лидия Петровна. — Мы просто обсуждали…
— Я не с вами разговариваю, — резко прервала её Ольга. — Михаил?
Тяжёлое молчание повисло в воздухе.
— Сынок, — снова начала Лидия Петровна, подходя к Михаилу и кладя руку ему на плечо. — Ты же не оставишь родную мать?
Михаил медленно поднял голову. Его взгляд встретился с глазами Ольги — в них читались боль и глубокая стыдливость.
— Мама, — произнёс он тихо, но твёрдо. — Я люблю тебя. Ты моя мать, и я всегда буду о тебе заботиться.
Лидия Петровна торжествующе улыбнулась, бросив победный взгляд на невестку. Но Михаил поднялся и продолжил:
— Но Ольгу я люблю больше. И не позволю никому причинить ей боль.
Улыбка сползла с лица свекрови.
— Что ты сказал, сынок? — прошептала она.
— Я сказал — собери вещи и уезжай, — твёрдо повторил Михаил. — И не возвращайся, пока не извинишься перед Ольгой и не поймёшь, что нет ничего важнее семьи, которую мы создали.
— Семьи?! — глаза Лидии Петровны расширились от ярости. — А я тогда кто? Я, что жизнь за тебя положила?!
— Мама, — покачал головой Михаил. — Ты хотела, чтобы я обманул жену и отобрал у неё дом. Сколько можно мною манипулировать?
— Это она тебя с толку сбила! — взвизгнула Лидия Петровна, тыча пальцем в Ольгу. — Отняла сына у матери! Чтоб тебе пусто было!
— Хватит, — резко повысил голос Михаил, и мать замолчала. — Больше я этого слушать не стану. Извинись или уезжай сейчас же.
Её губы задрожали.
— Её выбрал? — шёпотом спросила она. — Мать на улицу выставляешь?
— У тебя есть своя квартира, мама, — устало сказал Михаил. — И деньги я тебе, как и прежде, буду присылать. Но здесь тебе больше не место.
Всхлипнув, свекровь ринулась в дом, и вскоре дверь за ней громко захлопнулась. Ольга и Михаил остались на веранде среди осколков.
— Прости меня, — прошептал он, делая шаг к жене. — Я не должен был молчать. Даже слушать её не стоило.
— Почёл ты мне ничего не сказал? — тихо спросила Ольга. — Я видела, что ты сам не свой.
— Она уговаривала меня поговорить с тобой о продаже дома, — признался Михаил. — Говорила, что ей одной тяжело, что дом для нас слишком большой… Я не знал, как начать. А потом она приехала и стала требовать, чтобы я действовал… иначе.
— Ты правда выбрал меня, а не её? — спросила Ольга, глядя ему в глаза.
— Я люблю её, — просто ответил Михаил. — Но то, что она предлагала, — не любовь, а эгоизм. Я в этом участвовать не буду.
Ольга шагнула к нему и позволила обнять себя.
Наутро Лидия Петровна уехала, не попрощавшись. Но покой не вернулся — начались бесконечные звонки.
— Мама, я не передумаю, — твёрдо повторял Михаил в трубку. — Я тебя не брошу. Но и Ольгу не предам.
Постепенно звонки прекратились. Михаил стоял на своём. Однажды вечером, когда они с Ольгой пили чай на веранде, он вдруг улыбнулся — впервые за долгое время искренне и легко.
— Знаешь, — сказал он, глядя на жену, — кажется, мы справились.
Ольга кивнула, сжимая его руку в своей. Дом снова становился их тихой гаванью.
