Когда дочь позросила меня пожить у них недельку и присмотреть за внуком, я и не подозревала, что возьму с собой не только чемодан, но и швабру с фартуком на долгие месяцы.
Помню, как Алена позвонила, голос взволнованный: «Мама, приезжай, экзамены на носу, а с Мишуткой не справляюсь». Я не колеблясь согласилась. Подруги качали головами: «Ну, Варвара, куда ты лезешь? Попадёшься разок — потом не вырвешься». Но разве могла я отказать? Моя дочь. Мой внук.
Приехала я в их тесную двушку в спальном районе Санкт-Петербурга с лёгким чемоданом и твёрдым намерением помочь. Однако быстро поняла, что здесь мне предстоит быть не просто бабушкой, а кухаркой, уборщицей, прачкой и, словно для полноты картины, бесплатной нянькой с утра до ночи.
Зять Сергей пропадал на работе сутками, Алена с рассвета дотемна сидела за компьютером — то экзамены, потом поиски работы. А дом? Дом целиком осел на мои плечи. Готовка, уборка, стирка. И посудомойка, которая, к слову, давно сломана — приходилось мыть горы тарелок руками.
Ну что ж, думала я, потерплю. Всего неделя. Одна неделя.
Но неделя превратилась в две, потом в три. А там и месяц пролетел незаметно. Дочь сдала экзамены, но тут же ринулась рассылать резюме. Я оставалась — куда деваться? Внук ведь маленький, без меня никак.
Меня не просили остаться. Но и не отпускали. Всё как бы само собой: вижу, что нужна — вот и не уезжаю. Только с каждым днём всё чаще ощущала на себе недовольные взгляды. То суп недосолен, то рубашка не так поглажена. А потом и вовсе началось: «Ты нам мешаешь».
В их доме я стала призраком. Тихо помогаю, всё делаю, но чувствую себя лишней. Никто не скажет: «Мама, спасибо». Никто не произнесёт: «Мама, отдохни». Нет. Только недовольные вздохи да косые взгляды. А я-то надеялась, что они заметят, сколько для них делаю, скажут хоть пару добрых слов. Обнимут. Или хотя бы чай свежий заварят, не пакетированный.
Кто бы мог подумать, что моя любовь обернётся невидимой клеткой.
А дома, в моей уютной однушке на Васильевском острове, меня ждут вязание, старые книги с потрёпанными корешками, фиалки на окне. Но я здесь. Каждый день — в шесть утра завтрак, потом Мишутка: покормить, переодеть, на прогулку. Затем обед, стирка, полы. Вечером ужин. Ночью лежу на диване в детской и думаю: неужели так и будет?
Но я — мать. Я бабушка. Я не уйду. Я жду. Жду, что однажды Алена скажет: «Мама, мы тебе так благодарны». Или зять Сергей просто улыбнётся: «Без вас бы пропали».
Пока — молчание.
Может, они ещё не поняли. Молодым нужно время, чтобы осознать цену материнской жертвы. Порой мне кажется, что для них я уже не человек, а что-то само собой разумеющееся — как вода из крана.
Но я всё равно верю. Верю, что моя любовь, моё терпение — не зря. Что это не забудется. Я не хочу, чтобы моя доброта стала камнем на их сердце. Хочу, чтобы стала опорой. Чтобы дочь, когда сама состарится, поняла: важно не только брать, но и благодарить.
Пусть пока не готовы. Я подожду. Я мать. А у матери, даже когда больно, в сердце всегда остаётся место надежде.
