Холодильник — не кормильник! Как дочь и её «друзья» довели меня до слёз
Растёт у меня дочь Наденька. Душа нараспашку, добрая, ко всем открытая. Слишком открытая. Дружит со всеми подряд — с одноклассниками, дворовыми ребятами, знакомыми из кружков, даже с теми, кого я впервые вижу. И в последнее время вся эта весёлая компания будто обжилась у нас в доме.
Говорят, мол, на улице мороз, а поиграть хочется. Надя, хозяйка радушная, всех зазывает в квартиру, музыку включает, чаем угощает, печеньем заваливает, шумные посиделки устраивает. Сначала я смотрела сквозь пальцы: ну подумаешь, ребятня зашла — посидели, разбрелись. Даже радовалась — у дочери такие дружные товарищи. Но однажды всё пошло наперекосяк.
Недавно пришла я с работы еле на ногах, голодная, мечтая лишь об одном — поужинать да на диван рухнуть. А на кухне меня ждал сюрприз. Два незнакомых пацана, лет десяти, сидели за столом и доедали плов. Прямо из кастрюли. Из моей кастрюли! Которую я варила на два дня, чтобы вечером у плиты не стоять.
Я застыла в дверях. Мальчишки, не смутившись, доели до крошки, грязную посуду в раковину бросили и ушли, весело махнув рукой. А я стояла, словно громом поражённая. Обед, ужин — всё как корова языком слизала. Для семьи, для мужа и дочери — ничего не осталось.
Зашла я к Наде в комнату. Объяснила спокойно: угощать друзей чаем, пряниками — милости просим. Но суп, мясо, плов — это еда для семьи, на которую я трачу заработанные тяжким трудом рубли и драгоценное время. Готовлю не для того, чтобы чужие дети при насмешке разоряли наши запасы.
Надя хлопнула дверью и щёлкнула замком. Через минуту сквозь дверь прозвучало:
— Жадиной стала! Родная мать, а друзьям поесть не даст!
Обиделась. Дуться начала. Даже на ужин не вышла. Хотя я, стиснув зубы, картошку сварила да котлеты поджарила — чтобы хоть кто-то поел как следует.
Наутро собрала Надю и сказала прямо: «Еды на два дня. Вечером приду поздно, готовить ночью не стану. Раз взрослеешь — учись понимать простые вещи». Дочь отвернулась и в школу ушла, не промолвив ни слова.
Когда я вернулась за полночь — муж картошку на сковороде шкворчал. Потому что еды опять не осталось. Надя снова привела друзей. Пока мы работали, они холодильник подчистую опустошили. Ни щей, ни котлет, даже бутербродов не осталось. Только фантики да грязная посуда.
Надюша снова заперлась в комнате. На вопросы не отвечала. Мы с мужем переглянулись — оба поняли, что дело зашло слишком далеко. И проблема не в еде. А в том, что ребёнок нас не слышит. Не хочет слышать. Считает врагами за то, что просим элементарного — уважать дом, труд и чужие границы.
Я не жадина. Семья у нас не бедствует, но каждый кусок добыт трудом. Не могу я кормить чужих детей. Не по карману. Да и душа не лежит.
Чувствую я усталость. Чувствую безысходность. Больно, что родная дочь мою заботу за скупость принимает. Бабушка говорит — ремня дать. Но я в ремень не верю. Верю в разговор, в объяснения. Только что делать, если ребёнок уши заткнул?
Может, я что-то в воспитании упустила? Слишком мягкой была? Или просто Надюша в переходном возрасте, и это пройдёт? Не знаю. Растерялась совсем.
Скажите, кто-то с таким сталкивался?
Как достучаться до подростка, который мать за бесплатную кухарку держит?
Как вернуть уважение к семье и научить чужой труд ценить?
Хочу я снова видеть в дочерних глазах благодарность.
А не упрёк за то, что щи — не бесплатная столовая…
