Когда я женился на Алине, мне казалось, что мне сказочно повезло с тёщей. Она не лезла в наши дела, не читала нотаций и не раздавала бесконечных советов, как это часто делают «мамы жён». Более того, её борщ был божественным, а манера держаться — старомодно-очаровательной. Казалось бы, идеал. Но, как говорится, нет худа без добра…
Поначалу всё было прекрасно. Жили мы отдельно, навещали её по выходным, пили чай с ватрушками, слушали истории о советском детстве. Но когда у нас с Алиной родился сын Кирилл, всё изменилось. Сначала бабушка стала заглядывать раз в неделю. Потом — через день. А вскоре и вовсе переселилась к нам.
Вежливость не позволяла возражать. В конце концов, помощь лишней не бывает, особенно с малышом. Алина вышла на работу, а её мама тут как тут — щи на плите, полы вымыты, пелёнки поглажены. Казалось бы, что ещё нужно? Но очень скоро эта идиллия превратилась в пытку. Потому что тёща, не спрашивая, задерживалась на неделю, потом на две. Потом уезжала «за вещами» — и снова возвращалась.
Она вела себя, как полноправная хозяйка: переставляла мебель, прятала мою любимую гранёную кружку, пекла блины, когда я мечтал о простой глазунье. Мы перестали чувствовать себя хозяевами в собственной квартире. Я осторожно намекал жене: может, маме стоит пожить у себя? Но Алина лишь отмахивалась: «Ей же скучно одной, неужели ты не можешь немного потерпеть?»
И я терпел. До того самого дня, когда судьба подарила мне гениальный выход.
Кириллу было два года, когда он однажды перед сном признался, что боится темноты. «Папа, там в углу Синявка живёт…» — пробормотал он, дрожа. Я, как мог, успокоил его: «Сынок, если страшно — засмейся. Синявки боятся смеха. Ты засмеёшься — они убегут!» — сказал я наобум. Кирилл кивнул и лёг спать.
А через пару ночей, в три часа утра, я услышал, как мой сын идёт по коридору… и хохочет. Громко. Пронзительно. Искренне. Смех раскатывался по всей квартире. Я едва не свалился с кровати, но понял — он идёт в туалет, «прогоняет» Синявку. И так продолжалось каждую ночь. Нам, взрослым, это даже нравилось. Но не тёще.
Через неделю она подошла ко мне, бледная, нервная:
— Я больше не останусь здесь ни на одну ночь! В этом доме что-то нечистое! Ребёнок смеётся во тьме, будто бес в него вселился! Я уезжаю. Возможно, приеду днём… но только если вы тут всё очистите!
Слово «батюшка» она не произнесла, но смысл был ясен. Я кивнул. Жена развела руками — «что поделаешь, мама». А я, скрывая торжество, спокойно пошёл варить кофе. Один. На своей кухне. В своей любимой кружке.
Прошло уже два года. Тёща приезжает только днём — привезти пирожки, почитать Кириллу сказки, поболтать с дочкой. Но к ужину неизменно уходит. Чётко. Без намёков. Иногда, правда, вздыхает про одиночество. Тогда я вспоминаю про «Синявку» — и всё встаёт на свои места.
Вывод? Даже самые милые люди могут перейти границы. Главное — вовремя эти границы вернуть. И поверьте, для этого не нужны скандалы. Достаточно капельки… воображения.
