**Дневник одного разочарования**
Ты не поверишь, но моя жизнь превратилась в ад. Я, Алевтина Семёнова, 28 лет, теперь прислуга в семье мужа. Всё началось в тихой деревушке под Воронежем, где степной ветер носит запах ржаных полей. Три года назад я вышла замуж за Дмитрия, думая, что обрету счастье. Вместо этого я стала чем-то вроде Золушки, только без надежды на бал.
**Ослеплённая мечтами**
Мы познакомились на сельской ярмарке. Дмитрий — крепкий парень с открытым лицом, говорил о крепкой семье, детях и том, как здорово жить, когда все друг за друга. Я, выросшая в Липецке, поверила в эту пастораль. Через год сыграли свадьбу, и я переехала в его родовой дом. Тогда я ещё не понимала, что подписала себе приговор.
В доме жили его родители — Галина Николаевна и Сергей Иванович, а также регулярно наведывались братья, сёстры и куча родни. Я думала, стану частью их мира, но с первого дня мне дали понять: я здесь для работы. *”Ты молодая, здоровая, вот и трудись”*, — бросила свекровь, а я, глупая, согласилась.
**Каторга вместо семьи**
Мои дни теперь — это бесконечный цикл: подъём в пять утра, завтрак на всех (каша для свёкра, яичница для свекрови, блины для Дмитрия), уборка, стирка, огород. К обеду съезжается родня — надо накормить десяток ртов: щи, пюре, котлеты. Вечером — ужин, гора посуды, а ночью я валюсь без сил. Ни выходных, ни передышки.
Галина Николаевна командует, как фельдфебель: *”Алевтина, суп пересолен! Алевтина, полы блестеть должны!”* Сергей Иванович молчит, но его взгляд говорит: *”Ты здесь чужая”*. Родственники мужа даже *”здравствуйте”* не говорят — садятся за стол и ждут, когда я им подам. Дмитрий же вместо защиты твердит: *”Не перечь маме, она жизнь прожила”*. Его равнодушие режет хуже ножа. Я думала, он будет моей опорой, а он стал частью системы, где я — бесплатная рабочая сила.
**Последняя капля**
На днях не выдержала. Когда свекровь в очередной раз обозвала мой борщ *”помойкой”*, а гости оставили посуду с маковыми зёрнышками, я крикнула: *”Я вам не кухарка!”* В ответ ледяное: *”Не нравится — марш обратно в город. Ты думала, замуж вышла, чтобы на шее сидеть?”* Дмитрий промолчал. В тот момент я поняла — я в капкане. Уйти некуда — в Липецке нет жилья, мать далеко. Но остаться — значит сломаться.
Даже зеркало мне теперь не друг. Раньше я ухаживала за собой, а теперь — мешки под глазами, потухший взгляд. Подруга Надя, увидев меня, ахнула: *”Лева! Ты как после войны!”* Но как бежать, если я всё ещё цепляюсь за тень любви к Диме? Его молчание убило во мне ту девушку, что верила в сказку.
**План побега**
Теперь я тайком коплю деньги — откладываю с продуктовых сумм, продаю ненужные вещи. Мечтаю снять комнату в городе и исчезнуть. Но страшно: что скажут люди? Как жить одной? А главное — боюсь, что свекровь с роднёй опозорят меня на всю деревню. Их слово здесь — закон.
Но вчера, пока чистила картошку под аккомпанемент упрёков, я дала себе слово: я выберусь. Я не скотина на побегушках. Я ещё молода, и у меня есть силы. Может, найду работу в городе, как Надя, может, вспомню про курсы бухгалтеров. Главное — не оставаться здесь, где меня ценят только за чистые полы и полные кастрюли…
**Вывод**
Теперь я знаю: любовь — не повод терять себя. Если семья мужа видит в тебе только бесплатную прислугу, а он с этим согласен — это не семья. Это тюрьма. И в 28 лет я выбираю свободу. Пусть будет страшно — но лучше бояться будущего, чем ненавидеть каждый свой день.
