**Дневник. Как я отучила свекровь от внезапных визитов: месть, о которой она не догадывалась**
Когда я стала женой Дмитрия, думала, самое трудное уже позади: свадьба, переезд в Москву, привыкание друг к другу. Но главным испытанием оказалась вовсе не рутина, не счета за коммуналку и даже не споры с мужем. А его мать — Галина Петровна. Женщина, свято уверенная, что её слово в жизни сына — закон.
Сначала её визиты казались безобидными: забегала «на пять минут» — принести пирожков, поделиться деревенскими соленьями, пожаловаться на бессонницу. Но «пять минут» превращались в часы, а редкие приходы — в ежедневную обязанность. Звонок в дверь стал звуком тревоги: опять она, с проверкой, чем я занята.
Она не кричала и не оскорбляла. Наоборот — сыпала комплиментами, но так слащаво, что это резало слух. «Ого, Алина какой борщ сварила! Прямо золотые ручки!» — восклицала она, особенно при гостях. И тут же добавляла: «Хотя в мои годы он был наваристее… ладно, научится».
Но хуже всего было отсутствие предупреждения. Проснётся утром, сядет на маршрутку, приедет через пол-Москвы — и вот она, на пороге. Часто — прямо во время наших посиделок с друзьями. Тогда начинался спектакль: то схватится за голову — «чай слишком холодный», то устроит разборку из-за «не тех» занавесок в гостиной. Всё это — на глазах у моих родных.
Апогеем стал день, когда я застала её за разбором моего белья с мастер-классом «как стирать правильно». Мне было так стыдно, будто мне снова пятнадцать, и я опозорилась на школьной линейке. Но промолчала — Дима запрещал перечить матери, уверяя: «Она же из любви!»
— Она заботится! — твердил он. — Мама тебя хвалит, а ты злишься?
— Хвалит? Да ты слышишь только то, что хочешь! Ты не видишь, как она ведёт себя, когда тебя нет!
Мы с Димой прожили вместе год, но я чувствовала себя выжатой, как лимон. Ссоры, усталость, раздражение. Развод даже не рассматривала — любила мужа. Но терпеть больше не могла.
И вдруг чудо: Галина Петровна влюбилась. В шестьдесят пять познакомилась с вдовцом из Подмосковья, и её визиты прекратились. Стыдно признаться, но я вздохнула с облегчением. Недолго.
Вскоре она объявила о свадьбе. Чувства были противоречивы: радость за неё — и горечь, что я всё ещё живу на её условиях. Тогда меня осенило: раз любит приходить без спроса, пусть попробует это на себе.
В день её свидания я подошла к её двери. Галина Петровна открыла — и я, не дожидась приглашения, шагнула внутрь, будто так и надо.
— Ой, здравствуйте! Какая у вас уютная кухня! А скажите, где вы такие шторы купили? И пол так блестит — прямо глаз не отвести! — я улыбалась во весь рот, бесцеремонно заглядывая в шкафы.
Я копировала её манеру: без стука входила в комнаты, нюхала воздух («Что это у вас так вкусно пахнет?»), двигала вазы на полках. А потом, при её женихе, невинно заключила: — Как же у вас хорошо! Надо бы приходить чаще — вы же меня совсем не зовёте!
Я видела, как у неё дрогнула щека, а глаза метали молнии. Жених смотрел на неё вопросительно, а я, довольная, развалилась на диване. Ушла лишь к ночи, оставив за собой лёгкий бардак.
С той поры Галина Петровна больше не являлась без звонка. Дима удивлялся: — Мама, что случилось? — а я лишь пожимала плечами: — Возраст, наверное. Или наконец поняла, что у нас своя жизнь.
Иногда, чтобы до человека дошло, надо дать ему прочувствовать свои же методы. И тогда он, возможно, осознает, как неприятно быть по ту стороны.
