**Дневник.**
Мама снова пишет мне злые сообщения из-за того, что я не помогаю ей ухаживать за больным братом. После окончания школы я собрала вещи и сбежала из дома.
Она не стесняется и с радостью пишет мне полные ненависти слова. Я уже заблокировала кучу номеров, но каждый раз она находит новый. Текст разный, но суть одна: ругательства, проклятия, пожелания болезней и смерти.
Как можно такое писать собственной дочери? Она не видит в этом ничего плохого. Уже десять лет для неё существует только мой брат Сашка, а я нужна лишь для уборки и ухода за ним.
–––––
У нас с братом разные отцы. Мама вышла замуж во второй раз, когда мне было двенадцать. Я не помню родного отца, но мать ни разу не сказала о нём ничего хорошего. В детстве я думала, что он плохой человек, ведь мама постоянно поливала его грязью без причины. Теперь я в похожей ситуации.
Отчим был обычным, мы с ним не ссорились, относились друг к другу с уважением, но без близости. Я не считала его отцом, но если просила помочь с уроками, он никогда не отказывал.
Когда мне было тринадцать, родился Сашка. Очень скоро стало ясно, что он болен, и родители начали ходить по врачам. Сначала была надежда, но со временем всё становилось хуже. Врачи сначала говорили об умственной отсталости, потом поставили окончательный диагноз — болезнь неизлечима. Отчим тяжело это пережил, в конце концов у него случился инфаркт, и через неделю в реанимации его не стало. Моя жизнь превратилась в ад.
–––––
Я могу понять маму. Ей было тяжело с ребёнком, который то кричал, то бил себя и других, то вёл себя странно. Но когда ей предложили отдать его в спецучреждение, она отказалась, сказав, что это её крест и она понесёт его сама.
Только справиться одна она не могла, и половина забот легла на меня. После школы я возвращалась домой, мама шла на работу, а я оставалась с Сашкой. Было тяжело, иногда даже противно, потому что такие дети не всегда контролируют себя.
У меня не было нормальной подростковой жизни. Школа, потом брат, пока мама подрабатывала. Когда она возвращалась, я садилась за уроки, но из-за его криков заниматься было почти невозможно.
Маме трижды предлагали отдать Сашку в интернат. Каждый раз она отказывалась, уверяя, что справится. Но *я* не справлялась. После выпуска я собрала вещи и ушла, когда мама сказала, что в институт я не пойду — нужно сидеть с братом.
–––––
Я жила у подруги, потом нашла работу и сняла комнату. Об учёбе пришлось забыть — ни на очное, ни на заочное денег не было.
Прошло почти десять лет, я не живу дома и не общаюсь с матерью. Когда дела пошли лучше, я попыталась связаться с ней. Думала, буду работать и переводить ей деньги, чтобы помочь. Но в ответ — волна ненависти.
Она кричала, что я предательница, бросила её одну с больным ребёнком, а теперь пытаюсь откупиться. Требовала вернуться и помогать с Сашкой. Вспомнилось детство, и меня стошнило.
Я сказала, что готова помогать деньгами, но не больше. Мать осыпала меня оскорблениями, и на этом всё закончилось. Теперь она иногда присылает злые сообщения с новых номеров. Я больше не надеюсь, что мы помиримся.
–––––
После всего, что она написала, я не хочу иметь с ней ничего общего. Каждый делает выбор. Она сделала свой, я — свой. Но когда приходят эти сообщения, мне всё равно становится плохо…
