Мама с ходу раскусила свекровь и поставила её на место.
Быть кому-то обязанным — тяжёлая ноша, но ещё хуже, когда кредитор тычет своим «добрым делом» в лицо, ожидая вечной признательности. Мы с мужем, Артёмом, всегда старались жить по своим средствам, избегая долгов. Но его мать, Валентина Петровна, навязывала помощь только для того, чтобы потом бесконечно повторять, как «выручила» нас. Эти напоминания прекращались, лишь если она снова «одолжала» нам деньги. Даже когда Артём брал у неё взаймы и возвращал в срок, она находила повод подчеркнуть свою щедрость: «Вот видишь, не пришлось тебе с банками возиться, с их грабительскими ставками, мать не оставила!» Жили мы в небольшом городке под Казанью, и эта игра в «благодетельницу» отравляла нам жизнь.
Когда встал вопрос о покупке квартиры, я твёрдо решила не принимать помощь свекрови. Возможность появилась после смерти моей бабушки. Она оставила маме квартиру, та продала её и поделила деньги между мной и сестрой. Это была почти половина необходимой суммы. Но Валентина Петровна тут же заявила, что готова добавить остальное — с условием, что квартира будет записана на неё. Я остолбенела: «Почему на вас?» — спросила я. «А на кого? Я же деньги даю!» — отрезала она. Я не сдержалась: «Моя мама тоже вложила средства. Может, оформите на обеих?» Свекровь покраснела от злости: «Ты что, насмехаешься?» — «Нет, — ответила я, — мы купим квартиру и оформим на себя. Ваши деньги нам не нужны. Лучше ипотека, чем вечная зависимость от вас».
К тому времени я уже не молчала, как раньше, и научилась отвечать свекрови её же тоном. Это её злило, и она жаловалась родне, что невестка «совсем обнаглела». Но деньги на квартиру она всё равно сунула Артёму, не слушая наших доводов. Он вернулся домой смущённый: «Прости, я взял у мамы. Она достала меня разговорами о твоей «упрямости» и ипотеке». Я лишь вздохнула: «Ладно, будем кланяться и благодарить». Но я не представляла, что нас ждёт дальше.
Оплатив часть стоимости, Валентина Петровна возомнила себя полноправной хозяйкой. Она указывала, какие обои клеить, какую мебель ставить, где располагать диван. «Душевую кабину уберите, я привезу ванну. Мне так удобнее, да и детям потом где купаться?» — командовала она. Мы отбивались от её «советов», но это было как борьба с ветром. Когда квартиру обустроили, свекровь потребовала запасные ключи «на всякий пожарный». Я еле сдержала гнев, но согласилась, чтобы избежать ссоры. Это была ошибка.
В первое же воскресенье я проснулась от шума на кухне. В полусне, в одной футболке, заглянула туда и обомлела: Валентина Петровна перекладывала посуду в шкафах. «Что вы делаете?» — выдавила я. В ответ она взвизгнула: «Бесстыдница! Неужели халат надеть сложно?» Моё терпение лопнуло: «А зачем? Это мой дом! Могу хоть голой ходить! А вы что тут забыли?» — «В твоём доме? — фыркнула она. — А кто за него заплатил?» Я не сдержалась: «Не вы! Кухню оплатила моя мама. Ваши деньги — на ванную и туалет, вот там и хозяйничайте!» Артём, разбуженный криками, схватился за голову и ретировался в спальню, оставив нас разбираться.
Я поняла, что одна не справлюсь, и вызвала подмогу — свою маму, Галину Степановну. Запершись в ванной, шёпотом объяснила ситуацию. Через полчаса раздался звонок. Свекровь, будто ничего не случилось, открыла: «Ой, Галина Степановна, с сумками? Какие гости!» Мама, не церемонясь, ответила: «Скучно одной, решила к детям переехать на пару недель. Я же вложилась в квартиру, имею право. А вы тут зачем?» Свекровь замялась: «Я… просто проверить». — «Что проверить? — не отступила мама. — Душевую кабину, которую вы собрались демонтировать? Мне она, кстати, нравится. А ваша ванна, наверное, ещё с брежневских времён. Давайте поделим: вам — старую ванну, мне — кабинку с гидромассажем!»
Мама не давала свекрови вставить и слова, и та быстро поняла, что встретила достойного соперника. Она начала отступать: «Ну, сваха, чего мы спорим? Пойдём в кафе, выпьем чаю, поговорим по-хорошему». Они ушли, а мы с Артёмом, переведя дух, наконец-то начали день. Не знаю, о чём они говорили, но с тех пор Валентина Петровна перестала наведываться без спроса. Больше не лезет с советами и общается со мной вежливо, понимая, что моя мама — моя защита.
Сердце радуется этой маленькой победе, но тревога остаётся. Свекровь затаила обиду, и я чувствую, что она ждёт момента, чтобы снова напомнить о своём «великодушии». Но теперь я знаю: мама — моя стена. Одним разговором она поставила свекровь на место, отстояв наш дом и наше право жить так, как мы хотим. Я благодарна ей, но в глубине души опасаюсь, что Валентина Петровна ещё попытается взять реванш. Но я готова — с мамой за спиной я не отступлю.
Жизнь научила: иногда даже родственные узы превращаются в поле боя, и только твёрдость и поддержка близких помогают отстоять своё счастье.
