К своему шестидесятилетию я готовилась с особым волнением. Долго продумывала каждую деталь: составила меню, закупила продукты, приготовила любимые семейные блюда — голубцы, жаркое, несколько салатов, закуски и, конечно же, торт, который испекла сама. Мечтала, что все родные — дети, внуки — соберутся за одним столом, чтобы вместе отметить мой юбилей.
Живу я в Санкт-Петербурге с младшей дочерью Татьяной, которой уже тридцать, но пока она не встретила своего суженого. Старший сын Дмитрий — взрослый мужчина, ему сорок, он давно женат на Светлане, и у них растёт чудесная дочка, моя внучка Маша.
Заранее предупредила всех, что праздник будет в субботу. Специально выбрала выходной, чтобы никому не пришлось менять планы. Все обещали прийти. Я представляла, как мы будем сидеть за столом, смеяться, вспоминать прошлое.
Но в тот день никто не пришёл.
Я звонила Дмитрию раз за разом — без ответа. Телефон молчал. С каждой минутой сердце сжималось всё сильнее. Вместо радости и поздравлений я провела вечер в слезах. Больно было смотреть на накрытый стол, на торт, который так старательно украшала. Всё казалось бессмысленным.
Татьяна весь вечер была рядом, утешала меня. Только благодаря ей я не сломалась окончательно.
Наутро не выдержала. Собрала оставшиеся угощения и поехала к сыну сама. В голове крутилась одна мысль: вдруг случилось что-то страшное?
Когда я постучала в дверь, мне открыла Светлана. Она была в халате, сонная, и на её лице не было ни капли радости.
— Вы зачем приехали? — холодно спросила она.
Я вошла в квартиру. Дмитрий ещё спал. Через несколько минут он вышел на кухню, хмурый, молча поставил чайник.
Я не стала ходить вокруг да около:
— Почему вы вчера не пришли? Почему даже трубку не взяли?
Сын промолчал. Вместо него заговорила Светлана. И её слова стали для меня ножом в спину.
Она сказала, что все эти годы злилась: якобы я подарила им маленькую однушку, оставив себе трёшку. Что им, видите ли, тесно, что из-за этого они не могут завести второго ребёнка.
Я стояла и слушала, не веря своим ушам.
Воспоминания всплывали перед глазами. После смерти мужа я осталась одна с двумя детьми. Родители помогли купить трёшку. Я тянула всё сама — их учёбу, кружки, болезни, подростковые бунты. Когда Дмитрий привёл Светлану, я не выгнала их, а сделала всё для их комфорта: отдала им одну комнату, Татьяне — другую, сама ютилась в проходной.
Когда родилась Маша, я почти одна ухаживала за внучкой — кормила, гуляла, ночами не спала.
Потом умерла свекровь, с которой я почти не общалась. И неожиданно оставила мне в наследство разваленную однушку. Я сделала в ней ремонт на свои сбережения — и отдала сыну с невесткой, чтобы у них было своё жильё.
Я думала, что поступила правильно. Что подарила им свободу.
А оказалось, этого мало.
Я ушла, не попрощавшись. Ехала домой с комом в горле. В ушах звенели слова Светланы. В сердце гвоздём сидела боль.
Как так? Почему доброта воспринимается как должное? Почему самые близкие могут предать и обесценить всё, что ты для них сделал?
Теперь я поняла.
Нельзя всю жизнь только отдавать, жертвовать собой в надежде на благодарность. Её может и не быть.
Люди быстро привыкают к хорошему и начинают требовать больше. А если не получают — обвиняют.
Вечером я села за стол, где ещё вчера лежал праздничный торт. Налила чай, взглянула в окно на тихий осенний Петербург.
И вдруг почувствовала облегчение.
Больше я никому ничего не должна.
Ни оправдываться.
Ни доказывать свою любовь.
Ни отдавать последние силы в обмен на обиды.
Теперь настало время подумать о себе.
И я это сделаю.
