Я ухожу, Антон… Без предисловий — я полюбила другого. С ним я снова чувствую себя женщиной: Как мужчина обрёл счастье после измены жены
Антон ехал по разбитой просёлочной дороге, петляющей между деревеньками, где каждое дерево помнило его босоногое детство. Здесь он не был уже лет десять. С тех пор, как похоронил родителей, родовое гнездо видел только в снах. Всё некогда — стройка, контракты, бесконечные переговоры. Он крутился как белка в колесе, карабкаясь вверх по карьерной лестнице. Но сейчас он был свободен. По-настоящему. Это было похоже на глоток воздуха после долгого ныряния.
Машина подпрыгивала на колдобинах, колёса шуршали по глинистой обочине, заросшей полынью. Вдруг дорогу перебежал заяц — мелькнул рыжим комком и скрылся в зарослях крапивы. Антон остановился, вышел, вдохнул влажный вечерний воздух и засмотрелся на багровый закат. Казалось, сама природа замерла, давая ему осознать: начинается новая жизнь.
За плечами — тридцать лет брака с Алиной. Она младше его на десять лет — яркая, как маков цвет, с характером, что огнём горит. Он души в ней не чаял: дом построил, деньги ворочал, за границы возил — всё для неё и детей. Но когда дети выросли, а он пропадал на работе, Алина заскучала. Потом — просто стала задерживаться допоздна.
Сначала Антон не верил сплетням. Друзья осторожно кашляли в кулак, но он отшучивался. Пока однажды Алина не сказала прямо:
— Всё, Антон… Я улетаю. Он моложе, без груза лет, и с ним я снова дышу. Прости, но так больше не могу.
Она не просила прощения. Он не удерживал. Оставил ей московскую квартиру, не стал делить сберкнижки. Хотел уйти достойно, не превращая прошлое в грязное бельё.
Компанию он сохранил, но перебрался из Москвы в деревню, в тот самый дом, что когда-то срубил для родителей. Здесь пахло дровами и свежим хлебом, а за окнами шумели сосны. Никакого пафоса — только земля, небо и тишина.
Сперва было пусто. Бывшие коллеги звонили всё реже, столица казалась другой планетой. Но постепенно началась новая жизнь. Утренние прогулки по полю, рыбалка на заросшем пруду, тихая охота за грибами, треск дров в печи — всё это залечивало душу. Алина стала чем-то вроде старой песни, которая уже не ранит.
А потом, на деревенском кладбище, где он навещал родные могилы, Антон увидел пса. Худющего, с потухшим взглядом.
— Это Жук, — пояснил сосед Фёдор. — Жил у бабки Матрёны, да та в прошлом году померла. С тех пор от могилы не отходит. Ждёт.
Антон присел рядом:
— Ну что, Жук? Пошли домой?
Пёс не сразу, но поднялся. И пошёл. С тех пор они не расставались. Местные качали головами:
— Видать, хороший мужик Антон. Раз пёс за ним пошёл — значит, душа чистая.
Зимой они вдвоём чистили снег — Антон лопатой, Жук — радостно ныряя в сугробы. Скоро должна была приехать внучка — дочь обещала нагрянуть с семьёй. Антон развесил гирлянды, вытащил старые санки. Жук будет носиться с детворой, а в доме снова зазвучит смех.
Он глядел на горизонт, где солнце пробивалось сквозь тучи, и впервые за много лет чувствовал не горечь, а тихую, тёплую радость. Он не мечтал о новых романах, не строил планов мести. Просто жил. В своём доме. С верным Жуком. В родной деревне. И знал — всё идёт как надо.
