Злата Петровна жила, как говорят, «понакатанной», шла унылой, изношенной дорогой, голову опускала, а зачем показываться, если заслуг у неё и того, и другого нет? Внешность её была «среднестатистической».
Её муж, Иван Иванович, часто замечал, что у Златы всё обычное. Красоту она давно перестала замечать, а сама уже не замечала её.
Когдато Злата была одной из первых красавиц в институте: стройная, миловидная, кость, правда, небольшая, а её бабушка Анна Петровна, пришедшая из деревни, была крепка, грубовата, наследие предков, но против науки нельзя было сопротивляться
В крови Златы бушевали отцовские гены. Отец был «интеллигент», инженер, учёный, высшее образование. Он помог дочери выправиться, придать шарм. Нос у неё оказался более изящным, чем у бабушки, плечи чуть покатые, а ноги не для резиновых сапог и валенок, а «городские», лёгкие, как у Анны Власовны, всю молодость проведшей в седле, а теперь в платье.
В итоге родители вырастили Злату красивой, но страшно стеснительной и тихой. Баба Анна часто открывала рот и делала замечания, так что уши у всех сворачивались, она ругала всё вокруг. Ольга Сергеевна, мать Златы, тоже пыталась вести себя так же, пока не «прикусила язык». Живя в хорошем многоквартирном доме с удобствами и фикусом в прихожей, рядом с учёными и академиками, она быстро поняла, что любые выходки могут привести к выговору.
Ольга успокоилась, а Злата стала ещё молчаливее.
«Терпеливую девку растите!» ворчала приехавшая навестить внуку баба Анна, выбравшись из потёртых галош, давно уже не блестящих. «И ты, Златка, сникла. Пустая степь, полынь, да только! Куда ветер подует, туда и клонитесь! А наша деревня Михайловка где? Зять, не знаешь?»
Иван пожимал плечами, прячась от запаха чеснока и «Белой Руси», тещи, уходил в кабинет, сидел там, пока Ольга на кухне поила мать чаем и слушала рассказы о своей жизни.
Баба Анна никогда не спешила. Сначала подробно рассказывала о селе, соседях, потом переходила к огороду и урожаю. Затем, цокнув зубом, громко звала Злату, прячущуюся за стеклянной вставкой кухонной двери.
Злата робко выглянула, глядя на мать. Отец, Фёдор, не приветствовал тещу, хотя её огурчики под водку были восхитительны. Он решил сократить общение Златы с бабушкой. Ольга в ответ старалась помогать дочери: выходила с больной три года, когда Злата переболела пневмонией, ослабела, ничего не ела. Анна Власовна приехала, забрала ребёнка в шубе, привезла его зимою на машине председателя.
Фёдор после крика сказал, что не следовало пускать, но Ольга успокоила его. За городом и при хорошем питании Злата быстро пошла на поправку, вернулась к приехавшей маме, прижалась к груди, вздохнула скучала.
Баба Анна обладала какойто силой, уверенной, крепкой, как кулак, который пронизывал сознание, высвечивая то, о чём Ольге негде было думать. Зять её боялся.
«А зачем зять меня не приветствует? Я же на свадьбу хорошие деньги подарила! Не умею красиво говорить это не моя вина, а беда!» громко сетовала баба Анна, сидя у дочери в гостях, и суетила внучке большую шоколадку «Аленка».
Злата кивала в знак благодарности, но шоколадку не ела, оставив её на столе.
«Детка, кусай! Разверни и кусни разокдругой!» пыталась уговорить гостя, но Ольга остановила её.
«Фёда не разрешает сладкое перед ужином. У них так не принято» тихо пояснила мать. Эти слова заставляли Олю краснеть. Жизнь шла своим чередом, но Оля так и не стала хозяйкой дома, лишь оглядывалась и молчала. Если к мужу приходили гости, она накрывала стол и кивала, улыбалась. Ей нечего было сказать, она всегда была дома, в хозяйстве, без умных разговоров.
Злата брала с неё пример, «не выпячивалась».
Через время Анна Власовна не выносила бывать у зятя в доме: её всё раздражало, сжимало. После нескольких ссор она перестала приезжать и к себе не звалась. Иногда, когда Фёда не было дома, она звонила, слушала долгие гудки, опускала голову, а потом вздыхала, услышав голос Златы.
«Как ты, дорогая? Не приезжаешь, не навещаешь» шептала баба Анна, вытерая слёзы платком. «Плакать я стала часто, от нервов».
«У нас всё в порядке, бабушка. Я учусь в институте, сегодня выходной, мама пошла в поликлинику, папа на работе», отвечала Злата.
Для неё мир был понятен: отец умный, образованный; мать простоватая, до сих пор грызёт семечки, сплевывая в ладонь. Папе это не нравилось, он требовал «окультурить» привычку, а мать не могла или не хотела. Тогда глава семьи выгонял её на балкон.
«Сиди там, раз нельзя понять, что это противно!» раздражённо указал он на дверь балкона.
Мать сидела в халате, грустно плюя шелуху в ладонь, рассматривая свои расплывшиеся ноги. Она благодарила Фёда за то, что он её полюбил, вывел из деревни, приютил, простил многое и воспитывал.
Ольга училась в педагогическом училище, Фёда увидел её на танцах в Парке культуры, влюбился, и их совместно родилась Злата. Родители Фёда удивились, но решили, что соединение интеллигентного городского и простого деревенского благородный поступок. Фёда тянул Олю к свету культуры, и она устроилась очень хорошо.
Злата окончила институт, выбрав профессию педагога, но, как и мать, не работала сразу. Выходя замуж за Ивана, её муж оказался более простым, но тоже из «интеллигентов». Иван, напротив, был ретроград, в пестрые костюмы не рядился, читал классику, тяжёлую философию. Фёда знал его по проектам, как ответственного, скромного молодого человека, и одобрил брак.
Иван жил с родителями в трёхкомнатной квартире. У него была старшая сестра, давно уехавшая за границу.
Родители Ивана, уже пожилые, передали управление домом невестке, велели сыну увезти их на дачу.
«Плодовитесь, как Бог даст. Я больше здесь не останусь, две хозяйки наша кухня не выдержит», заключила мать, и ушла.
Квартира была заставлена тёмным деревом, стопками простыней, наволочек, полотенец, суконных обрывков, железок, четырьмя сервизами и множеством хрусталя, тусклыми лампочками, зашторенными окнами. Всё это казалось Злате унылым.
Она хотела поменять шторы, мебель, покрасить паркет, но это оказалось дорогим и вовсе не нужным. Иван жил спокойно, а Злата любила его, ласкалась, стремилась угодить.
По выходным Иван жарил яичницу в трусах, не тратя деньги. Злата, испуганно глядя на часы, переживала, будет ли муж дома весь день. Чаще они сидели дома, в театр и кино Иван не ходил, чтобы экономить.
Эта бережливость проявилась не сразу. Пока они встречались, Злата думала, что Иван просто строгий хозяин, который считает каждую копейку. Она привыкла, что мужчина решает всё, а жена соглашается.
Иван, хотя и был «интеллигентом», происходил из «низов». Его родители не имели высшего образования, работали простыми должностями, но радовались, что их дети прославят фамилию.
Иван, будучи научным сотрудником, почти сорок лет, готовил диссертацию, но руки не доходили. Он решал всё, его власть была первой.
«Ну что тебе, Грозный!» воскликнула Анна Власовна, вспоминая новости о внучке, «Зачем ему такой? Нормальных мужиков полно!»
«Ты не понимаешь, мама! Златка сделала хороший выбор. Есть квартира в центре Москвы, профессия у Ивана, как у моего Фёды, значимая. Женщина должна хорошо устроиться, как бы это ни звучало дешево. А скряга это из семьи», оправдывал Иван.
Анна Власовна обиделась. Она никогда не тратила деньги, но и не заставляла Олю голодать. Она отдавала всё до копейки, брала работу, чтобы Оля имела всё хорошее.
Когда дочь собиралась поступать, Анна Власовна отвела её в ателье, где сшила самое модное платье, которое Оля сама захотела. Там Злата познакомилась с Фёдором.
С тех пор они перестали звонить друг другу.
Злата жила с Иваном. Страсть мужа быстро прошла, ему надоели ласки, к тому же ему было десять лет старше, чем Злате, и романтика уже не в моде.
Иван быстро понял, что зарплата Златы тоже пойдёт в его «кубышку», и стал настоять, чтобы она работала, повышала квалификацию, а значит, и доход. Она работала учительницей в школе, уставала, но вечером приходила домой, садилась за стол, а Иван лежал в комнате, читал, ожидая ужина.
Он часто говорил: «Когда ты перейдёшь в РОНО или как там называют конторы, ты будешь няней в детском саду! Плащ не купим, осень решим». Он часто пытался прижать к себе её шею, тяжело дыша.
«Ваня, я беременна. Не надо, мне плохо!» воскликнула Злата.
Иван, удивлённый, сказал, что не рассчитывал на ребёнка, и попытался отложить всё. Он потребовал, чтобы она «свела дело» и приготовила кофе, а потом, после работы, пошла в консультацию.
Злата стояла перед ним, масляным, пахнущим шпротами, и её стошнило на его колени. Иван отряхнулся, ругался, прогнал её в ванную, где долго громко чистил мыло.
Когда он вышел, Злата исчезла. Всё было на месте: маленькие духи, чашка, которую ему подарили знакомый в командировке, пальто и сапоги, купленные прошлой весной, слегка жали, но Иван сказал, что надо их «разнести». Всё было, кроме Златы.
Он стоял, задумчиво пыхая, потом снова сел пить. После душа захотелось водки и горячего женского тела, но её уже не было.
Злата уехала к родителям, но их дома уже не было замки поменяли. Подругам звонить не решалась, боялась выносить сор из дома. Все думали, что у неё крепкая, прекрасная семья.
Решение пришло само.
Анна Власовна сидела в комнате, надев очки покойного мужа, читала газету, то сжимала брови, то качала головой, то усмехалась. Злата наблюдала за ней, потом вошла.
Внезапно ей стало ясно: она маленькая, слабая, живёт за бабушкой, кормится смородиной, сырниками и котлетами, слушает сказки перед сном, мечтает и улыбается. Душа успокаивается, и хочется плакать.
Злата заплакала.
Баба Анна заметила её, подняла голову, вышла на крыльцо, чуть не упав, поспешила к внуку.
«Всё плохо? Видно, что совсем», сказала Анна, «Мама хвалила Ивана, такой он положительный, такой хороший»
«Мама много не знает», кивнула Злата.
«Понятно! Вы всё прячете, а я не могу, поэтому меня от вас отлучили. Я старалась вырастить Олю гордой, чтобы она знала свою цену, но тебя я не увидела», сказала баба.
«Не надо, баба Анна»
«А чего не надо?! На что ты так смотрела, Златка? Хочешь жить свободно, без ограничений? Сашка идёт!» баба Анна махнула рукой на проходящего молодого парня в клетчатой рубахе. Сашка улыбнулся.
«Сашка хоть и не профессор, но лучше твоего Ивана, у него душа, он поёт песни! Но это не про тебя, Злата, ты уже замужем», продолжала она.
«Правнуки это хорошо. Вырастим! Ох, грехи наши тяжкие»
После ужина они убрали посуду, Злата снова села за стол, положила руки на скатерть, посмотрела на обручальное кольцо, тонкое, «чтоб не дорого», и сняла его с пальца.
Она закрыла глаза и будто снова стала маленькой: пьёт молоко, которое соседка принесла, внутри тепло и нежно. Хорошо!
Через четыре дня Иван вернулся, чтобы вернуть жену, но её уже не было. Он постучал в калитку, осмотрел огород, понял, что всё не так: парник стоит не там, грядки расположены неправильно, лампочка на крыльце горит, а электричество бьёт.
«Злата! Сборы, пора домой!», крикнул он в окно.
Оттуда выглянула румяная баба Анна, хмуро посмотрев на гостя.
«Не запылился?»
«Что?»
«Не запылился от путешествия?»
«Позовите жену», рявкнул Иван.
«Она спит, здесь пока остаётся. Никаких дел, а то ты всё придурка», сказала баба Анна.
«Какие вещи? Она что, разводится?», возмутился Иван.
«Так бывает, внук, бывает», ответила она и ушла.
«Кольцо верните! Я сам его покупал! Мое!» закричал Иван.
Баба Анна фыркнула, исчезла за шторой, потом бросила кольцо на дорожку. Оно скатилось в траву.
Иван упал на колени, стал искать, рыть травку, нашёл, глянул на улыбающуюся бабу.
«Получилось? Ну ладно. А теперь прощай, дружок, мы спим», сказал он и захлопнул окно.
Он стоял, чувствуя взгляды соседей, хотел сказать грубое слово, но вспомнил, что скоро будет кандидат наук, диссертация почти готова, и не стал.
Так ониИ в тишине ночи каждый из них понял, что истинное благополучие складывается не из денег и статусов, а из умения прощать и ценить простые мгновения вместе.
