В 65 лет мы осознали, что стали чужими для собственных детей. Как найти силы принять это и начать дышать полной грудью?
Мне 65, и впервые за всю жизнь я задаюсь мучительным вопросом: неужели наши сыновья и дочери, ради которых мы с супругом положили лучшие годы, вычеркнули нас из своей жизни, словно отработанный материал? Трое ребят, в которых вложили молодость, здоровье и каждую копейку, забрали всё до капли и исчезли, не оставив даже следа. Сын игнорирует звонки, а я ловлю себя на страшной догадке: неужели в старости нам некому будет подать кружку чая? Эта мысль режет душу осколками льда, оставляя лишь безмолвную пустыню.
Замуж я вышла в 25, в тихом городке под Тверью. Мой Пётр Семёнович, одноклассник и упрямец, три года добивался моего согласия. Поступил в тот же вуз, лишь бы быть рядом. Через год после скромной свадьбы в сельском клубе я родила первенца — дочь Галину. Петя бросил учёбу, устроившись на завод, а я взяла академический отпуск. Помню, как он возвращался затемно, пахнущий машинным маслом, а я металась между лекциями и пелёнками. Через два года на свет появился сын Дмитрий. Перевелась на заочное, муж же брал двойные смены, чтобы семья не голодала.
Выкарабкались. Подняли на ноги Галю и Димку. Когда дочь пошла в первый класс, я устроилась инженером. Жизнь будто наладилась: Пётр получил должность мастера цеха, мы сделали ремонт в хрущёвке. Но едва вздохнули — третья беременность. Снова домашняя каторга с младшей Татьяной на руках. Как выжили? Не знаю. Лишь помню, как к её семи годам впервые за десятилетие позволили себе отпуск на Волге.
Испытания продолжились. Галина, едва поступив в пединститут, заявила о свадьбе. Не стали перечить — сами в юности расписались. Продали дачу, чтобы оплатить её съёмную квартиру. Потом Дмитрий потребовал деньги на ипотеку. Заложили машину, влезли в долги. Сын устроился менеджером в питерский офис — обрадовались, будто гром отменили. А Таня после школы шокировала мечтой об учёбе в Германии. Отдали последние сбережения, продав бабушкины серёжки. Проводили её — и остались вдвоём среди тишины опустевших комнат.
С годами дети превратились в призраков. Галина, живя в соседнем районе, забегала лишь под Новый год. Дмитрий переехал в Питер, появляясь раз в два года с дорогими подарками, которые не могли заткнуть дыру в душе. Таня осела за границей, сменив имя на «Терезу». Мы отдали им годы, нервы, мечты о путешествиях — а взамен получили тишину в вайбере и открытки с чужими пейзажами. Не надо нам их денег — лишь бы сердце согрели парой слов. Но даже этого нет. Телефон молчит, как предатель, а в окнах отражается лишь осенний дождь.
Сижу сейчас у подоконника, смотрю на лужи во дворе и думаю: неужели финал жизни — это одиночество в четырёх стенах? Может, хватит ждать милости от тех, кто нас забыл? В 65 с Петром мы будто на краю пропасти. Впереди — туман, но где-то в нём мерцает огонёк. Всю жизнь мы шли последними в этой очереди за счастьем — но разве не заслужили глоток свободы? Хочу научиться дышать заново: ездить на выставки, гулять в парках, смеяться над анекдотами по телевизору. Как перестать слышать эхо их шагов в пустом коридоре? Как найти в этой тишине музыку для двоих? Может, вы подскажете?
