Свекровь чуть не погубила наш брак из-за своей одержимости внуками
Мы с Таней расписались без лишней помпы, скромно, по-семейному, как оба мечтали. Затем устроили себе небольшой, но душевный медовый месяц, а после вернулись к обычной жизни, наполненной любовью и планами на будущее. Полгода мы радовались друг другу, пока в нашу тихую гавань не стала врываться Нина Сергеевна — мать Тани.
Сначала её визиты были редкими, почти незаметными. Заглядывала ненадолго, приносила пирожки, осматривалась, будто проверяя — всё ли у нас в порядке. Постепенно её присутствие становилось всё настойчивее. Она засиживалась допоздна, приходила без предупреждения, порой прямо с утра. Свои набеги объясняла просто: «Вы оба работаете, вот я и помогаю. Полы помою, щей наварю — вам же легче». Вроде забота, но что-то подсказывало: это лишь повод.
Таня утешала: «Мама скоро успокоится, это временное». Я верил, но становилось только хуже. Свекровь вела себя так, будто это и её дом тоже, переставляла вещи, критиковала наш быт, а потом и вовсе стала приходить без звонка — с запасным ключом, который, якобы «на чёрный день», дала себе Таня ещё до свадьбы.
Единственным спасением были выходные. Хотя бы в субботу и воскресенье мы могли побыть вдвоём. Но ненадолго. Нина Сергеевна начала являться с рассветом, словно нарочно. Иногда я задерживался на работе, лишь бы не идти домой, где каждый день превращался в испытание. По выходным ездил к своим или к друзьям. Таня отказывалась, ссылаясь на дела. Я понимал — причина в матери.
Между нами росла невидимая стена. Я чувствовал себя лишним в собственной квартире, будто жить втроём — это нормально. Когда я заговорил с Таней, она вроде согласилась: «Да, нужно что-то решить…» Но ничего не менялось. Мать хозяйничала по-прежнему, а жена будто разрывалась между двумя мирами — нашим и родительским.
В какой-то момент я задумался о разводе. Мы были молоды, можно было начать всё заново, без этого удушья. Но страшно было признаться даже себе. Ещё теплилась надежда — вдруг наладится?
Последней каплей стало воскресное утро. Ещё темно, а в дверь уже стучат. Открываю — Нина Сергеевна. Без приветствий, сразу в бой: «Какая из вас семья? Уже год вместе, а детей нет! Я для вас горбачусь — убираю, готовлю, чтобы вы не маялись, а ты, зять, по друзьям шляешься, а дочь одна сидит. Может, уже ребёнка заведёте?!»
Я стиснул зубы, но не выдержал:
— А как мы его заведём, если вы тут день и ночь? Я что, при вас должен жену обнимать? Спасибо, хватит. Дальше — без вас.
— Без меня вы пропадёте! — кричала она. — У всех моих подруг внуки давно, а я всё жду!
Таня попыталась вступиться, но мать резко оборвала: «Тебе ещё рано мне указывать!»
Эти слова стали последней каплей. Я встал, распахнул дверь и тихо сказал: «Уходите. Хамства в своём доме не потерплю». Свекровь хлопнула дверью, но ещё долго орала в подъезде.
Позже она позвонила моей матери — жаловаться, обвинять, давить. Но та, к её удивлению, поддержала меня: «Не всем быть бабушками по графику».
Прошла неделя. Нина Сергеевна не звонит, не приходит. Таня призналась, что давно не чувствовала такого покоя. А я понял: границы нужно защищать. Даже от самых близких.