Как он мог? Мама умерла всего несколько месяцев назад, а он уже привёл в дом эту…
Таня выбежала из школы, размахивая мешочком со сменкой. Рюкзак колотил её по спине, но она даже не замечала. Сегодня они с папой идут в театр!
Влетев в квартиру, она сразу поняла — папы нет. На вешалке не висело его пальто. Настроение упало ниже плинтуса. Потом сообразила: до спектакля ещё больше двух часов. «Папа точно успеет», — убеждала себя Таня.
Раздевшись, она устроилась ждать, то и дело поглядывая на часы. Обычно время тянулось, как жвачка, но сегодня стрелки мчались, словно на спор. А папы всё нет. Вот-вот опоздают. А если он забыл? Или задержался на работе? Таня ёрзала, как на раскалённой сковородке. Уже собиралась разреветься, когда в замке щёлкнул ключ. Она рванула в прихожую.
— Наконец-то! — выдохнула Таня. — Я тут сижу, как на углях, а ты… — затараторила она, ещё не остыв от переживаний.
Отец неспешно снял пальто. Он был в строгом тёмно-сером костюме, волосы — хоть на парад. Таня гордилась им: всегда подтянутый, благоухающий одним и тем же одеколоном.
Одноклассники ныли про своих родителей: у кого-то отец — тиран, у кого-то — пропойца. А её папа не пил и ругал только за дело, без истерик. Ей и так многое разрешалось, но большего счастья, чем поход с отцом в театр, она и не желала.
Таня была вылитый папа: та же угловатая фигура, прямой нос и серые глаза. Хотелось бы, конечно, унаследовать мамины курносость и весёлый нрав, но отца она считала эталоном мужской красоты. А он называл её «принцессой» и «лапушкой». Разве такие слова говорят некрасивым?
— Мы что, не идём? — спросила Таня, видя, что отец разгуливает по квартире, а время поджимает.
— Идём. Чайку только попью, ладно? Успеем.
— Ладно, — буркнула Таня и потопала на кухню.
Отец вошёл, тяжело опустился на стул. Выглядел уставшим.
— Иди, переодевайся, — сказал он.
Таня умчалась в комнату. Платье уже было готово — зелёное, нарядное. Она покрутилась перед зеркалом, поправляя волосы.
— Ну что, готова? — в дверях возник отец.
— Ага!
В машине пахло кожей, освежителем и чем-то родным, но неуловимым. Таня уткнулась в окно. Весь Питер, казалось, разделял её радость.
Театр всегда завораживал её. Люстры, зеркала, красная дорожка на второй этаж — она чувствовала себя не меньше, чем гостьей у самого царя.
В холле пары чинно прогуливались, ковёр приглушал шаги. Шёпот зрителей напоминал шелест листвы. Таня дрожала от предвкушения.
Они с отцом бродили мимо портретов актёров. Она знала их все, но всё равно ахала при знакомых лицах. Прозвенел звонок — Таня тут же потянула папу в зал.
— Куда так быстро? Это же только первый, — улыбнулся он.
Но ей не терпелось оказаться в кресле и ждать, когда погаснет люстра. Она так задрала голову, что чуть не сломала шею.
— Как тут вкусно пахнет! — вздохнула Таня.
— Пылью и гримом, — скривился отец.
— А мне нравится!
Зал заполнился. После третьего звонка люстра погасла, занавес разошёлся… Таня замерла.
В антракте отец исчез в буфете, а Таня пошла в туалет. Потом искала его везде — и вдруг увидела у балкона. Он стоял с какой-то нарядной дамой, их головы почти соприкасались.
У Тани перехватило дыхание.
— Папа! — крикнула она.
Он резко отпрянул.
— Я тебя потеряла! Скоро второй акт! — звонко сказала Таня, делая вид, что не заметила ничего.
— Кто это? — спросила она по дороге в зал.
— Коллега. Случайно встретились, — ответил отец шаблонной фразой.
«Ну да, конечно», — подумала Таня.
Но спектакль снова поглотил её.
Дома они бурно обсуждали постановку. Отец ворчал, что актёры переигрывали, а Таня доказывала обратное.
— Как спектакль? — спросила мама.
— Супер! А ты почему не пошла?
Таня заметила, как родители переглянулись. Мама казалась бледной и грустной, но тут же утонула в дочкином рассказе.
Позже Таня вспоминала этот день как последнюю их совместную вылазку с отцом. Оказалось, мама была в больнице — диагноз подтвердился. Таня узнала об этом гораздо позже.
Мама угасала. Таня взяла на себя готовку и уборку, под её руководством.
— Пап, мама ведь не умрёт? — спросила она как-то.
— Надеюсь, что нет. Не думай об этом.
Но как не думать?
Мама умерла через полтора года. Таня зашла к ней перед школой — и всё поняла.
Шестнадцатилетняя Таня знала, что это неизбежно, но всё равно не была готова. Она не могла понять, как отец остаётся таким спокойным. Неужели не больно?
Сама она долго приходила в себя. Боль притупилась, но иногда накатывала с новой силой.
Они жили вдвоём. Но однажды отец вернулся не один. Рядом стояла та самая нарядная дама — Валерия.
— Это моя дочь Таня. А это Валерия… — отец запнулся.
— Очень приятно, — улыбнулась та.
— А мне не очень, — огрызнулась Таня и хлопнула дверью.
Слёзы душили её. Как он мог? Мама ещё не успела остыть в могиле, а он уже привёл эту… Из кухни доносился смех Валерии. Таня сжала кулаки.
— Что за концерт ты устроила? — спросил отец позже.
— А ты? Как ты мог привести сюда свою любовницу?
— Она не любовница. Мы поженимся. Ты взрослая, должна понимать. Жизнь продолжается.
— А ты меня понимаешь?! — голос Тани сорвался.
Через две недели Валерия переехала. Таня демонстративно игнорировала её.
Однажды та зашла в комнату.
— Я тебя не звала, — холодно сказала Таня.
— Я теперь твоя мачеха. Предлагаю дружить.
— Война так война, —И только спустя годы, когда Таня сама стала матерью, она наконец поняла, что отец не предавал память мамы — он просто пытался снова стать счастливым.
