Во сне ли это было? Разве трудно звать свекровь мамой?
Когда Татьяна выходила замуж, она твёрдо решила: никогда не станет называть свекровь матерью. Да, её подруги легко обращались к тёщам и свекровям «мамочка», говорили о какой-то особой связи, о почтении и благодарности, но Таня сразу отрезала: «Мама у меня одна — та, что родила и воспитала». И ни за что не собиралась отступать от этого.
Её свекровь, Галина Петровна, была женщиной строгой, сдержанной, но не злой. Сначала она даже помогала молодой семье: давала деньги, подсказывала, поддерживала. Благодаря ей они смогли купить «Ладу», а потом отложить на первый взнос за квартиру в Новосибирске. Она не лезла в их дела, не учила жизни, но держалась с лёгкой холодностью, как будто за невидимой завесой.
И всё же Таня держала дистанцию. Ни «мам», ни «мамочка» — только «Галина Петровна» и суховатое «вы». Вроде вежливо, но… как будто между ними стояла прозрачная стена.
Однажды, когда Таня зашла к свекрови на чай, та вдруг тихо молвила:
— Можешь не «выкать», зови меня просто Галей. Или… как тебе удобнее.
Девушка натянуто усмехнулась и покачала головой:
— Нет, давайте как раньше. Я не могу иначе…
Свекровь промолчала. Жизнь шла своим чередом — отстранённо, но без ссор. Пока история не повторилась.
Сын Тани, Максим, собрался жениться. Его невеста, Алина — добрая, светлая девушка — быстро стала своей в семье. На свадьбе, принимая подарок от Тани, та вдруг обняла её и прошептала:
— Спасибо, мамочка…
Все решили, что это от волнения. Но на следующий день Алина снова так её назвала. И в тот миг в душе Тани что-то перевернулось. Что-то давно забытое, дремавшее, вдруг проснулось.
В этом слове было столько тепла, столько искренности… Таня даже не ожидала, как приятно его слышать. Казалось бы, просто слово, но оно словно лечило, согревало, принимало.
Через пару дней Тане вдруг захотелось навестить Галину Петровну. Муж был на работе, и она вызвала такси, придумав предлог — мол, везёт новое полотенце. Хотя тянуло её вовсе не из-за этого.
Свекровь открыла дверь, пригласила на кухню, поставила чайник и достала «Прагу». Они сели друг напротив друга. И вдруг, сама не понимая как, Таня выдохнула:
— Мам, куда ты торопишься? Давай попьём чай, поболтаем…
Она замолчала. Эти слова сорвались сами, без раздумий, без решений. Просто… вырвались. Свекровь — нет, мать — подняла на неё глаза, и в них вспыхнули слёзы и какая-то невероятная радость. Такой Татьяна её ещё не видела.
Они больше не возвращались к этому разговору. В нём не было нужды. Всё уже сказано.
Когда Таня шла домой, в груди было странное облегчение. Стало легко, тепло, спокойно. Она сделала то, что так долго не решалась.
И, может, впервые поняла: иногда одно слово может разрушить стену, которую годами возводили.
Всего одно слово — «мама».