Сестра мужа превратила нашу жизнь в цирк — и все молчали, пока я не сорвала купол
Бывает, несчастье врывается в жизнь не как бандит с ножом, а как цирковая артистка — с ярким макияжем, сладким голоском и фразой: «Ой, а ты не такая, как я думала!» Именно так в нашу квартиру въехала Танюшка — сводная сестра моего Сашеньки, золотая девочка его мамы, из-за которой я едва не собрала чемоданы и не рванула к маме в Воронеж.
Тот вечер начинался как обычный. Впервые за месяц я закончила работу вовремя, забрала нашу Дашеньку из садика, и мы пошли гулять в сквер. Тёплый вечер, смех ребёнка, лёгкая усталость. Дома мы появились к восьми. Не успела я переодеться в халат, как зазвонил телефон — Саша.
«Кисуль, я поехал встречать Таню», — сообщил он буднично.
«Таню? — опешила я. — Ту самую, сводную?»
«Ну да, она развелась. Переезжает к нам навсегда».
О Тане я знала только по обрывочным рассказам. Десять лет назад её папа женился на свекрови — Надежде Петровне. С тех пор Таня стала домашней иконой. Свекровь молилась на неё. То ли красотой взяла, то ли умела вовремя пустить слезу. Сам Сашенька о ней особо не распространялся. Я и не допытывалась. Но когда он вернулся под утро с чемоданом размером с холодильник и усталой улыбкой, я поняла — теперь всё пойдёт наперекосяк.
Наутро мы поехали знакомиться. Таня открыла дверь в пижаме с зайчиками, с размазанной тушью и сахарной улыбкой.
«Приветик! Так это ты Сашина жена? Хм… А я думала ты… ну ладно, неважно».
Свекровь, сияя, как новогодняя ёлка, накрыла стол на полрайона: солёные огурцы, жареная курочка, пироги с капустой. Сидела рядом с Таней и причитала, как та устала, как её обижал муж, и как она «заслуживает счастья». Потом, будто между прочим, бросила:
«Доченька, может, поможешь Танюшке с работой? У тебя же связи есть».
Так начался наш личный ад. Сашка носился, искал ей вакансии, дергал всех знакомых. Я подыскивала жильё. В итоге соседи сверху сдавали «однушку» — уговорили их. Сашка даже с бумагами помог. Всё ради бедной «зайки», которой «не повезло в жизни».
А дальше начался настоящий трёп нервам. Утром — Таня. Вечером — Таня. Машины у неё нет — вози, родненький. Готовить не умеет — приходила к нам. Могла вломиться в десять вечера, встать посреди кухни и заявить:
«Я есть хочуаа, а сама ваааще без сил. Вы тут чё-нибудь приготовили?»
Однажды устроила у себя вечеринку, музыку включила так, что соседи вызвали участкового. Хозяева квартиры были в ярости, но Таня каким-то чудом выкрутилась. А свекровь на следующий день примчалась с разборками:
«Вы что, не могли за ней проследить?! Она же ещё дитятко, всего двадцать четыре!»
«Простите, — не выдержала я, — но мы с Сашей не подписывались ей в няньки. Мы помогли. Дальше — она взрослый человек».
«Молчи! — рявкнула свекровь. — Я с сыном разговариваю!»
Я вышла, но через стену слышала ор. Мол, «плохую работу» нашли, «не уберегли» девочку.
Через пару дней Таня «заболела». Сашку отправили за продуктами. Меня тоже втянули: «Приберись у неё». Я отказалась. Муж надулся. А я вспомнила, как сама с температурой варила борщ и мыла полы — и никто даже чай не поднёс.
Потом соседи снова взбунтовались, и хозяева велели Тане съехать. Работу она тоже потеряла — на неё жаловались. Свекровь примчалась забирать «крошку» домой, рыдая и ругая весь белый свет. Я молчала. Знала — скажи хоть слово, и взорвусь.
Но через две недели случилось чудо: подруга позвала Таню в Питер. Свекровь металась, а я еле сдерживала ликование. Впервые за полгода я вздохнула свободно.
Таня уехала. И с ней ушёл этот цирк. Вернулись тишина и покой. Я снова могу быть собой — женой, мамой, человеком. А Таня пусть теперь выступаетПусть теперь её номера смотрят в другом городе.
