Меня зовут Надежда Смирнова, и живу я в Переславле-Залесском, где Ярославская область шепчет тишину у Плещеева озера. Пишу вам, ибо сердце рвётся на части, а душа не знает покоя. Поделилась горем с подругой, но в ответ услышала лишь испуганное: «Ты рехнулась? Не суйся в чужую жизнь, а то утонешь в море чужих слёз!» Слова ранили, но совета не дали — нужен выход, иначе задохнусь от тяжести.
Речь о моём сыне Дмитрии. Ему 25, живёт с девушкой Любой в нашем доме. Поводов для жалоб нет: оба трудятся, свою комнату содержат в порядке. Люба — само добро: скромная, ласковая, с душой открытой. Но я знаю Димку лучше всех и вижу правду за его маской: он не любит её. Заботится — да. Нежен, внимателен, всегда поможет. Исполняет желания, словно витязь из былины: цветы на праздники, встречает после ночных смен, вывозит на выходные — то в деревню к товарищам, то на Урал кататься, то к минеральным источникам.
Недавно Люба упала на склоне — так сильно, что чуть костей не сломала. Дмитрий нёс её до гостиницы на руках, потом мчался в больницу Ярославля. Пока гипс не сняли, ухаживал как за младенцем: кормил с ложечки, песни пел, от постели не отходил. Со стороны — идеал мужчины, помешанного на любви. Но я-то вижу: это спектакль. Сердце его молчит, и от этого мне больно.
До Любы у него была Ирина. Их страсть напоминала ураган: ссоры до хлопанья дверей, ночные примирения, слёзы в подушку. Она стала его первой любовью — той, что оставляет ожоги. Ждала, что утихомирятся, но она внезапно улетела во Францию. Полгода Димка был тенью: не ел, не спал, смотрел в стену. Я ходила за ним по пятам, будто за ребёнком, боялась, что сердце не выдержит. А потом появилась Люба — тихая, как лесное озеро, с умением слушать и прощать. Для неё он — солнце, но для него она лишь долг.
Вот вопрос, терзающий меня: открыть ли ей правду? Сочтёте безумием, но молчать больше нет сил. Рано или поздно ложь рухнет, как подгнивший мост, и всё разрушит. Представляю, как пострадает эта девушка — добрая, искренняя, невинная. Её боль будет страшной, словно удар топором по хрустальной вазе. Она заслуживает счастья, а я стою в стороне, зная, что её ждёт.
Подруга права — лезу в чужую судьбу. Но как молчать? Материнское сердце кричит: спаси её! Вижу, как Люба смотрит на Димку — с обожанием, с верой. А он? Играет роль виртуозно, но в глазах — пустота. Доброта его — не любовь, а привычка.
А вдруг я ошибаюсь? Может, страх за сына затмил разум? Нет — чувствую это каждой клеткой. Дмитрий с ней из удобства, а не от тоски по ней. Мысль гложет днём и ночью. Сказать — разрушить её мир. Молчать — стать соучастницей лжи. Боюсь, что правда оттолкнёт сына, а молчание погубит её.
Прошу, помогите! Я не сумасшедшая — просто мать, видящая то, что другие не замечают. Больно за обоих: за Любу, отдающую любовь в пустоту, и за Димку, живущего в плену призраков прошлого. Как поступить? Предупредить её или ждать, пока само всё рухнет? Стою на перекрёстке, где любой выбор — словно нож в груди. Умоляю — подскажите, как обрести покой в этом кошмаре?
