— Здравствуй, Серафима. Как поживаешь? Давно тебя не видела. Дочка всё ещё не замужем? — остановила старую знакомую у магазина приятельница.
— И тебе не хворать. А тебе-то что? Жениха, что ли, присматриваешь? Нам сойдёт не всякий. Моя Лера — девушка воспитанная, умные книги читает, — отпарировала Серафима, не слишком радуясь такому повороту беседы.
— Не сердись, Серафима, да что толку с этих книжек? Горе от ума, как говорится. Выбирать-выбирать, а потом дочь век в девках просидит, тебя же потом винить станет.
— Не сглазь. А ты, случаем, не своего ли сынка ко мне в зятья метишь? — не осталась в долгу Серафима.
— Ох, Серафима, язык-то у тебя… — вздохнула знакомая.
— Пусть уж лучше книги читает, чем по ночным клубам шляться. Вон у Надьки дочь без мужа ребёнка родила, да на старую мать внука бросила — и след простыл.
— А ты свою-то в ежовых рукавицах держишь — тоже не дело, — не сдавалась приятельница.
— А ты не лезь с советами в чужую жизнь. Присмотри лучше за своим сыном, как бы совсем по бутылкам не пошёл, — Серафима подхватила сумки и зашагала прочь, бурча под нос. — Чтобы я тебя больше не видела…
Дома она расставила покупки на кухне и заглянула к дочери.
— Опять за книжками? Ещё Гоголь говорил — много ума — много горя, — выпалила она.
— Не Гоголь, а Грибоедов, — поправила Лера.
— Какая разница? Сходи в магазин, молока нет. Или прогуляйся хоть, целыми днями в четырёх стенах сидишь, зрение портишь, — буркнула Серафима обиженно.
— Мам, что ты сегодня как ужаленная? То не выпускаешь, то выгоняешь.
— Надоели разговоры эти. Дочка, я не против, чтобы ты замуж вышла, только кто тебе нужен-то? — махнула рукой Серафима и вышла.
Лера закрыла книгу и задумалась. Мама растила её одна. Если ругала, то говорила: «Вся в отца пошла». Маленькой Лере хотелось увидеть его фото, но мама отмахивалась:
— Да где-то завалялось, потом найду.
Повзрослев, Лера поняла: фотографии нет. Может, отец даже не знал о ней.
А вдруг она и правда в него? В отличие от дородной мамы, Лера была худенькой, с тонкими светлыми волосами. Бледное лицо, едва заметные брови — в школе её дразнили «невидимкой». В десятом классе подруга перед дискотекой накрасила ей ресницы.
— На улице нахваталась? Сейчас же смой! — орала мама, увидев подведённые глаза.
Парни Леру не замечали. Вокруг были девушки поярче. И когда в институте очкарик Сашка пригласил её в кино, она удивилась. Он, как и она, любил книги и был тихим. Как-то раз Лера позвала его домой, пока мама работала.
Но Серафима вдруг почувствовала себя плохо и вернулась раньше. Они просто обсуждали книгу, но мама схватилась за сердце, закатила глаза. Сашка сбежал, а Лера выслушала столько, что больше парней домой не звала.
С Сашкой ничего не вышло. Мама узнала, что он из провинции, и заявила:
— Пропишется — потом не выкуришь. Квартиру делить не дам, мне она кровью далась.
Окончив институт, Лера устроилась в библиотеку. Для школы она была слишком мягкой.
— В библиотеке жениха не найдёшь. Одни бабушки туда ходят. Говорила — иди в мединститут. Хоть польза была бы. Мужчины врачей уважают.
Но Лера боялась медицины. Книги были её миром, где она переживала чужие жизни. В голове сложился образ идеального героя, но в реальности такие не встречались. Знакомились либо разведённые мужики, либо вдовцы. А если появлялся кто-то молодой, мама сразу находила подвох.
Если Лера пыталась возражать, мама хваталась за сердце:
— Тебе, Лера, надо съезжать. Иначе век в девках просидишь. Года идут, рожать пора… Сколько тебе? — как-то спросила заведующая библиотекой Нина Степановна.
— Тридцать четыре, — потупилась Лера.
— Ну вот. Чего ждёшь?
— А что делать? — робко спросила она.
— Уезжай от мамы. Пока не поздно.
— Как? У неё же сердце…
— Уверена? По-твоему, прихватывает её, только жених на горизонте? Так?
— Женихов-то не было…
— И не будет, пока мама не разрешит.
— Она обо мне беспокоится…
— Она тебя душит. Поезжай на море. Отпуск дам. Только не зевай — море любовь притягивает.
Лера поехала. Но внимание обращали лишь женатые ловеласы. В последний день она сидела на пляже, любуясь закатом.
— Красиво, — раздалось рядом.
Рядом стоял симпатичный мужчина.
— Можно? — он присел. — Каждый день вас вижу. Вы всегда одна.
— Я… просто люблю тишину.
Они разговорились. Гуляли до темноты. У него не было кольца. «Может, это он…» — подумала Лера.
Когда Артём поцеловал её, она не сопротивлялась. Всё случилось под южными звёздами. А утром она уехала, не оставив контактов.
Вернулась загорелой, отдохнувшей. Мама смерила подозрительным взглядом. Нина Степановна сразу спросила:
— Ну что, даже не узнала, откуда он?
А когда Лера поняла, что беременна, прибежала к ней.
— Что делать?
— Рожай. Другого шанса не будет.
— А мама?
— Ничего, скажем, что в Питер устроилась.
Нина Степановна договорилась с двоюродной сестрой — та жила в центре, работала в газете.
— Поживёшь у Веры. Маме скажи — предложение хорошее.
Лера боялась сказать маме, но та отпустила — правда, с упрёками.
В Питере Лере понравилось. Когда Вера узнала о беременности, не отпустила.
Но однажды мама приехала без предупреждения.
— Так вот оно что! На юге залетела? Как жить-то будешь? — кричала Серафима.
Но помогать стала. Прошло пять лет. Лера снимала квартиру, мама на лето забирала внука. Мальчик — вылитая Лера.
Однажды Алёшка упал с горки, рассек бровь. В травмпункте Лера вошла в каИ когда врач снял маску, Лера замерла — перед ней стоял тот самый Артём, и в его глазах она увидела ту самую южную ночь, которая наконец-то вернулась к ней, чтобы остаться навсегда.
