«Как ты могла разрешить бывшей свекрови видеть внучку? Ты совсем без гордости?»
На днях моей Лизоньке исполнилось два года. Отметили скромно, в тесном кругу. Её отец, мой бывший, даже не вспомнил про праздник — ни звонка, ни сообщения. Зато его мать, Валентина Степановна, заранее позвонила, сказала, что хочет поздравить малышку. Ну, думаю, а что тут страшного? Пришла, принесла подарок — плюшевого мишку, конфеты и конверт с пятью тысячами рублей. Сходили в парк, погуляли. Вернулись домой… И тут начался настоящий ад, — с дрожью в голосе рассказывает тридцатилетняя Анастасия.
— Что произошло?
— Моя мама, увидев меня с Валентиной Степановной, просто взбесилась. Кричала, что я позор семьи, что ни стыда, ни совести у меня нет. Как это я допустила, чтобы бывшая свекровь обнимала ребёнка? Говорила, что нужно было швырнуть её подарок в лицо и выставить за дверь.
— Серьёзно? Из-за подарка?
— Да! Грозила, что игрушка — дешёвая, конфеты — яд, а деньги — копейки. Всю ночь бухтела! Упрекала, что я, мол, рада любой подачке, а та «хитрая старуха» теперь будет ходить, когда захочет. Как будто забыла, как эта самая Валентина Степановна когда-то выгнала меня на улицу без гроша.
Развелась Анастасия год назад. Муж оказался ненадёжным — как только начались трудности (бессонные ночи, крики ребёнка, нехватка денег), он просто сбежал. Сказал, что ему проще одному. Собрал вещи и ушёл молча. Квартира была на его мать, и Настю просто выставили.
— Я тогда в ступор впала. Как будто мир перевернулся. Куда идти? Что делать? Даже не верилось, что так бывает.
Разводом занимался адвокат свекрови. Делить было нечего — и квартира, и машина записаны на родителей бывшего. Алименты он платит чисто символически. Настя не стала судиться — не было сил.
— Я просила только об одном: дать пожить в той квартире до конца декрета. Не хотела возвращаться к маме — у неё характер тяжёлый. Но Валентина Степановна отказала. Сказала: «Ты не первая, не последняя, у меня не общежитие».
Перед отъездом, правда, помогла с переездом — наняла грузчиков, упаковала вещи, отвезла к маме Анастасии. Разрешила взять всё, но Настя взяла только своё — не хотела лишних упрёков.
Вот уже восемь месяцев она с дочкой ютится в однокомнатной хрущёвке у матери. Алиментов хватает только на памперсы. Ни отец, ни его родня ребёнком не интересуются. Ни звонков, ни сообщений. Только Валентина Степановна иногда спрашивает про Лизу.
— Я не хотела скандалов. Поэтому и согласилась встретиться в парке, а не дома, — вздыхает Анастасия. — Думала, мама если не поймёт, то хотя бы промолчит. Ошибалась.
— Она не просто обиделась. Чуть ли не выгнала меня! Кричала, что я предательница. «Раз такая добрая — иди к ним жить!» Говорит, я дочь не смогу нормально воспитать, потому что сама без характера. «Над тобой издевались, а ты ещё и дверь перед ними открываешь!»
— Но ведь Валентина Степановна могла и не звонить? Она же проявила инициативу.
— Я так и считаю. Но мама непреклонна. У неё всё либо чёрное, либо белое. Раз враги — значит, никаких контактов. Ни подарков, ни встреч. А я хотела, чтобы у Лизы была связь с теми, кто её любит… пусть даже с той стороны.
Теперь Настя в страхе. Бабушка, которая когда-то помогала, теперь — враг номер один. Мать требует полного разрыва. А Настя мечется между тем, что правильно, и тем, что нужно для дочки.
— Что делать? Лишить ребёнка второй бабушки — это правильно? Но и с мамой ругаться — тупик. Я и так одна, с ребёнком, без помощи. Страшно. Устала жить меж двух огней. Хочу, чтобы Лиза росла в мире, а не в бесконечных ссорах…