Катя медленно ступила на идеально подстриженный газон, будто выходила на сцену. Каждое её движение было выверенным, холодным и точным. Она знала: это не просто возвращение. Это её месть.
Взгляд деда Льва буквально прожигал её. Он сжимал трость так сильно, что пальцы побелели. В его глазах читалось всё ярость, презрение, но и тот самый хищный блеск, которым он десятилетиями ломал всех вокруг.
Купить? усмехнулся он. Девочка, эти дома моей семьи. Моего рода. Пока я жив, они останутся здесь.
Катя сделала шаг вперёд.
Именно поэтому, тихо сказала она, ведь жить тебе осталось недолго.
Старик дрогнул. Он хотел рассмеяться, но его перехватил кашель. Годы, водка и груз власти сделали своё дело.
За соседними заборами показались лица. Все видели эту сцену, никто не решался вмешаться, но любопытство оказалось сильнее страха.
Ты спятила, Катька, прохрипел старик. Никто тебе ничего не продаст.
Катя достала из сумки папку.
Вот договоры. Я уже выкупила половину улицы. У тёти Вари были долги, её сын увяз в кредитах. Бизнес дяди Степы прогорел. Все пришли ко мне.
Глаза Льва вспыхнули.
Враньё!
Катя открыла папку и показала копии.
Это только начало. Но у тебя, дед Лёва, есть тайны, которые стоят куда больше, чем эти стены.
Старик пошатнулся.
Какие тайны?
Улыбка Кати стала ледяной.
Ты думаешь, я ничего не знаю? Но я знаю, как ты «овдовел» в тот год. Знаю, что моя мать просто исчезла утром, а ты говорил, что её забрал инфаркт. Не было вскрытия. Не было вопросов. Ты заплатил врачам, заплатил ментам.
По улице пробежал шёпот. За окнами мелькнули испуганные взгляды.
Ложь! заорал Лев. Все знали, что она болела
Болела? резко перебила Катя. Или просто мешала тебе с её деньгами?
Мужчина пошатнулся, но быстро нашёлся.
Доказательств у тебя нет.
Катя подняла руку.
А это что?
Она достала потрёпанную тетрадь. Лицо старика посерело.
Это
Да. Дневник мамы. Я нашла его у дальних родственников в старом сундуке. Там всё. Её страхи, жалобы. Она писала, как ты подмешивал ей в чай таблетки, чтобы она казалась слабой. Как подделал завещание.
Лев расширил глаза. Трость выскользнула из его руки, он едва не упал.
Враньё всё враньё
Катя пожала плечами.
Может быть. Но знаешь, что любят журналисты? Такие истории. Особенно с бумажными доказательствами.
На улице воцарилась тишина. Лишь ветер шелестел листьями.
Лев поднял руку, будто хотел ударить, но дрогнул. Трость упала, а он медленно осел на скамейку у крыльца. Лицо исказилось, величие сменилось беспомощностью. Хозяин улицы впервые выглядел слабым.
Это моя улица хрипел он, ловя ртом воздух.
Уже нет, тихо ответила Катя.
Она развернулась и направилась к машине.
И тут случилось неожиданное. Из соседних домов вышли люди. Тётя Варя, бледная, с растрёпанными волосами, сжимая в руках бумагу.
Она права! крикнула она. Я продала ей всё мы не могли платить по кредитам
За ней вышел дядя Стёпа, опустив глаза.
Мой бизнес рухнул, пробормотал он. Я тоже подписал.
Голоса толпы крепли. Кто-то плакал, кто-то ругался. Улица, ещё недавно казавшаяся такой чистой, теперь рушилась под тяжестью обмана.
Катя завела двигатель. В зеркале она в последний раз увидела картину: Лев сидел неподвижно, как разбитый идол, вокруг суетились родственники, пытаясь спасти то, что уже не спасти.
В груди сжалась боль прожитых лет, но теперь она не мучила. Боль больше не владела ею.
Её руки спокойно лежали на руле. Она знала: не зря вернулась.
Тридцать два года назад её вышвырнули отсюда, как мусор.
Теперь она стала новой хозяйкой этой улицы.
Развязка: Улица, которая когда-то принадлежала роду Льва, теперь оказалась в руках Кати. Её месть не была криком или насилием только бумаги, холодный расчёт и время, которое в конце концов всё расставило по местам.
