Теперь мой тесть приходит к нам ежедневно. Я не против гостей, но он съедает всё, что есть в доме. Пытался поговорить с женой — бесполезно.
Полгода назад мы с Ириной, моей супругой, приняли тяжёлое решение — перебраться в другой город. До этого жили на окраине Уфы, работали на одном заводе, и вроде бы всё было терпимо. Не шиковали, но и не голодали. Понимали друг друга без слов. Ни ссор, ни упрёков. Но всё рухнуло в один момент, когда на предприятии начались сокращения. Сначала уволили Ирину, потом очередь дошла до меня.
Накоплений почти не было — двое детей, кредиты, и все деньги уходили на еду и коммунальные платежи. Казалось, мир рушится. И в этот момент её отец — мой тесть — протянул нам руку помощи. Он жил в Казани и сдавал свою однокомнатную квартиру на окраине. Квартиру старую, требующую ремонта, зато была крыша над головой.
Мы переехали — я был ему искренне благодарен. Тогда этот жест казался спасением. Первый месяц стал адом: денег почти не было, из последнего кормили детей, оплачивали счета. Искал работу — безрезультатно. Руки опускались, но я держался. Ирина занималась домом и детьми, а я пытался хоть что-то найти, чтобы не сойти с ума.
Когда получил первую зарплату на новой работе, едва не разревелся. Снова смог дышать. Работал допоздна. Возвращался уставшим, но с мыслью, что выбираемся. Часть денег начал отдавать тестю — за коммуналку и просто в знак благодарности. Казалось, жизнь налаживается. Но оказалось — самое сложное только начинается.
Тесть стал приезжать. Часто. Сначала «заглянуть на минутку», потом «поужинать с внуками», а затем — каждый день. И, к сожалению, не чтобы помочь. Не чтобы прибраться, починить кран, посидеть с детьми. Он садился на кухне, включал телевизор и ел. Всё. Что. Было.
Ирина готовила — завтрак, обед, ужин. А я, приходя домой, находил пустые кастрюли. Стал замечать, как исчезают продукты из холодильника. Молчал. Терпел. Но в какой-то момент она сама заговорила: устала. Говорит, целый день у плиты, а еда тает на глазах. А я смотрю на неё и думаю: у нас двое детей… зачем нам третий, взрослый?
Решился поговорить с тестем. Без криков, спокойно. Объяснил, что мы благодарны за помощь, что он для нас семья, но… у нас тоже нелегко. Он кивнул, сказал, что всё понял. И вроде бы на время отстал. Даже начал приносить с собой пирожки, разок купил курицу. Но через пару недель его «инициатива» сошла на нет. Вернулся к прежнему — яблоко внукам, а сам — за наш стол.
Снова попытался поговорить с Ириной. Но она лишь пожала плечами: «Папа же нам помог… это его квартира… он просто любит внуков». Всё. Аргументы кончились. А у меня — нервы на пределе. Пашу с утра до ночи, экономлю на всём, хожу в старых ботинках и донашиваю потрёпанную куртку. А тут человек, который приходит и опустошает холодильник, будто живёт здесь.
У меня нет поддержки. Мои родители далеко, у друзей своих забот хватает. Тесть не замечает ничего, жена — будто не хочет замечать. И я не знаю, что делать. Да, он помог. Но сколько это ещё продлится? Я вымотан. Дом, который когда-то казался спасением, теперь больше похож на клетку.
А пока мы здесь. Завод, где мы работали, окончательно закрылся. Бывшие коллеги разъехались, никто не вернулся. Мы на грани. И с каждым днём этот дом, в котором когда-то была надежда, всё больше душит.