Каждый день после школы Томас шел по булыжным улицам с рюкзаком, перекинутым через плечо, и диким цветком, бережно зажатым в пальцах.
**Цветок, который не увядал**
Улочки Сергиева Посада всегда пахли свежим хлебом и сырой землей после дождя. Это был маленький городок, где все знали друг друга, а слухи разлетались быстрее ветра. Среди этих улиц каждый день шел мальчик лет двенадцати худощавый, с задумчивым взглядом и неспешной походкой. Звали его Томас Агеев, и в руке он неизменно нес цветок.
Его путь всегда заканчивался у пансионата «Осенний свет» старого здания кремового цвета с высокими окнами и садом, утопающим в сирени. Не было дня, чтобы он не переступил его ржавые ворота после уроков.
Он заходил медленно, здороваясь со всеми: с бабушкой Людой, вязавшей на скамейке у входа, с дедом Николаем, который всегда просил у него конфетку, и с медсестрами, глядевшими на него с умилением. Они знали Томас приходил не по обязанности, а по зову сердца, который не всякий мог понять.
Он поднимался на второй этаж, в самую дальнюю комнату 214-ю. Там его ждала бабушка Клавдия Власова седая, как первый снег, женщина с глазами, то пустыми, то полными жизни.
Добрый день, баба Клава, говорил он, ставя рюкзак на стул. Вот вам ваш любимый цветок.
А ты кто, милый? почти всегда спрашивала она, улыбаясь мягко.
Просто друг, отвечал он.
Клавдия Петровна когда-то преподавала литературу была строгой, умной, с характером. Но болезнь по крупицам крала ее память. Для нее дни сливались, лица путались. И все же, когда Томас садился рядом, в ее глазах вспыхивала искорка.
Месяцами он читал ей стихи Есенина и рассказы Чехова. Иногда красил ей ногти персиковым лаком, иногда заплетал косу, будто она была его внучкой. Она смеялась над его шутками, плакала, когда строки трогали душу, или вдруг принимала его за давнего поклонника.
Персонал говорил, что у Томаса душа старика в теле ребенка. Он приходил не из жалости и не по заданию школы он приходил, потому что хотел.
У этого мальчишки… сердце золотое, вздыхала медсестра Наталья, самая старшая в пансионате.
**Тайна, которую никто не знал**
За все время своих визитов Томас никогда не говорил, что он не просто «друг» для бабы Клавы. Он был ее внуком. Единственным.
История была грустной: когда Клавдия Петровна начала забывать, ее сын отец Томаса отвез ее в пансионат. Сначала навещал, но со временем реже… пока однажды не перестал вовсе. Говорил, что видеть ее такой слишком больно. А Томас не мог оставить ее одну.
Дома отец избегал разговоров о ней. Она уже не та женщина, отрезал он холодно. Пусть остается там.
Но для Томаса она оставалась бабушкой. Даже если не помнила его имени, даже если звала его «Володей» или «Сергеем», он знал где-то в глубине ее сознания все еще теплилась любовь.
**Признание**
Однажды зимой, пока он расчесывал ее у окна, Клавдия вдруг пристально посмотрела на него. Ее глаза на миг прояснились.
У тебя глаза моего сына, прошептала она.
Томас улыбнулся.
Может, судьба мне их одолжила.
Она понизила голос, словно делилась тайной.
Мой сын ушел, когда я начала забывать… сказал, что я больше не его мать.
Томасу стало больно, но он не стал спорить. Только крепче сжал ее руку.
Иногда, когда уходит память, уходят и люди. Но не все забывают.
Она посмотрела на него так, будто эти слова принесли ей покой, а затем снова погрузилась в свои мысли.
**Последнее лето**
В том году Клавдия Петровна стала слабеть. Хороших дней почти не оставалось, и иногда она уже не вставала с кровати. Томас продолжал приходить читал ей, пока она спала, или оставлял цветы на тумбочке.
Однажды врач пансионата отвел его в сторону.
Сынок, твоя бабушка совсем ослабла. Вряд ли переживет зиму.
Томас опустил голову, но не заплакал. Он знал, что этот день настанет.
В ее последний день рождения он пришел с целым букетом полевых цветов. Комната наполнилась ароматом луга. Она взглянула на него и, с ясностью, которой не было уже месяцы, сказала:
Спасибо, что не забыл меня.
Это был последний их разговор.
**Прощание**
Клавдия Петровна ушла тихим утром. На тумбочке остался дикий цветок засохший, но целый, будто держался до последнего, чтобы не осыпаться раньше нее.
Похороны были скромными. Пришло мало людей: бывшие коллеги, работники пансионата… и Томас. Его отец появился в последний момент хмурый, без слез.
Медсестра Наталья подошла к Томасу.
Сынок, почему ты никогда не переставал приходить?
Он посмотрел на нее покрасневшими глазами.
Потому что она была моей бабушкой. Все бросили ее, когда она заболела. А я нет. Даже если она не помнила, кто я.
Отец, услышав это, потупился. Ничего не сказал, но после похорон подошел и положил руку ему на плечо.
Ты сделал то, на что я не смог решиться, прошептал он. Спасибо.
**Послесловие**
Прошли годы. Томас вырос, закончил университет и стал писателем. Его первая книга называлась «Цветок, который не увядал» в память о Клавдии Петровне.
В посвящении он написал:
«Моей бабушке, которая научила меня настоящая семья не в памяти… а в сердце.»
На обложке рисунок дикого цветка, точно такого, какой он каждый день приносил в 214-ю комнату.
И хотя болезнь стерла имена и даты, самое важное осталось нетронутым любовь, которая живет, даже когда все остальное уходит.
